Большая часть местных косилась явно не добрым взглядом. Уж не знаю, что Замгри им успел сделать, но разгребать эти авгиевы конюшни мне. Погода сменилась с солнечной на пасмурную, задул ветер, и я поспешил домой. Хорошо, что блуждать особо негде было.
До позднего вечера я черкался на подсохших бумагах, вспоминая услышанные слова. Тогда же решил вести дневник каждый день. Думал о жизни, пока у меня совсем не кончились лучины. Искать место для ночлега пришлось в темноте.
День третий.
Утро добрым не бывает. Слышали такое? Пробуждение в сухом и тёплом доме было несомненно более приятным, чем в предыдущие дни. По утрам я всегда хожу букой до завтрака. Сегодня я решил усугубить положение зарядкой, и пробежкой вокруг деревни. Здешняя природа была сказочно красива, но представить её человеку будет не просто. Как я уже говорил, пурпурные, фиолетовые и оранжевые растения здесь встречались не менее часто, чем зелёные. Когда-то давно я видел фотографии долины цветов в Индии. Так вот, здесь поярче будет, даже без цветов. Всё бы ничего, но такое буйство красок - ещё и отличная маскировка. Местные хищники, как я узнал позже, были очень пёстрой раскраски, как и всяческие дикари-кочевники.
В этот раз вроде обошлось, я вернулся с пробежки даже довольным. В планах на сегодня была муштра языковая, с робкой попыткой понять чего там с кузницей. Металлургический процесс - это не тайна за семью печатями, другое дело умение, но умение - дело наживное. Кузнец в такой деревне - это не только сытая жизнь, но и носитель тайных знаний, авторитет. Прогрессор, короче. Поймите, я не с жиру бешусь, а с голодухи. Как надо топить печь? Правильно: берёшь топор, колешь дрова и всего делов. Реальность средневековья немного грустнее. Берёшь что? Не дошло пока?
Половина из увиденных мной инструментов была каменной. Пятая часть - костяной, и другая пятая часть - керамической. Поверьте, керамический серп - это не смешно, а очень грустно. На металл приходилась десятая часть, и металл дрянной. Человечество уже переживало подобное, не надо удивляться тому, что в битве при Гастингсе английские ополченцы размахивали каменными топорами, надеясь прибить французских рыцарей. Да и в двадцатом веке хватало случаев, когда народ доходил до обработки полей деревянными мотыгами. Теперь к моей проблеме.
Топор - драгоценность, пила - драгоценность, любой нормальный инструмент - цены великой. В Заболотной дела обстояли ещё не так плохо, как могли. Уж я повидал глухих мест и деревень после прохода регулярных армий. С каменным топором у меня как-то сразу не заладилось. Он вроде бы раз в тридцать хуже металлического. Но я не стал проверять. Просить чужой инструмент сейчас норма, пусть я буду выглядеть изнеженным. Ещё успеется поиграть в древность. Так что судьба кузнечная моя, если не желаю махать отточенным булыжником.
Погрустив о взаимосвязи цивилизации и чёрной металлургии, я позавтракал, и пошёл искать общительную малышню для продолжения обучения. Сегодня общение шло намного лучше, тем более, что я смог совместить необходимое с неизбежным. Учиться мы пошли в кузницу. Там я смог о многом поговорить и многое узнать. Я был единственным учеником кузнеца Фамзди, подмастерья у него не было, и теперь кузница перешла ко мне. Святая простота хозяйственных отношений средневековья. Это уже было хорошо. Я смог разобраться с печью, инструментами. Кузнец был весьма крутым парнем, поскольку самолично варил кричный металл. Это когда руда, смешанная с углём не до конца расплавлялась, а спекалась в здоровый комок, из которого при помощи молота и какой-то там матери надо было выбить шлаки. Долго выбивать, многократно разогревая железную жвачку.
Можно было пойти и другим путём, но этим ходили все. Скорее всего и моя судьба такова. Пока же мне надо было сильно давить на жалость. И думать, как выкручиваться. Не осилю я ни высокую печь, ни что-то более серьёзное. А от постоянной работы с металлургическими газами портится цвет лица - вплоть до посинения. Я немного погрустил, и решил сосредоточиться на идее давления на жалость. Тем более, что есть хотелось всё сильнее, а нечего.