Я склонился ближе к зеркалу и дотронулся пальцами до челюсти. Там была плотная гематома — синяя, с багровым оттенком. Лёд я прикладывал, но это помогало мало. Было бы преувеличением сказать, что бой с Васей Штормом прошёл для меня прогулкой. Нет, таким он точно не был.
Результаты этой «прогулки» теперь застыли в моём лице. Но гематома — пустяк, а вот сечка под бровью… беспокоила. Я знал, что стоит сопернику попасть туда, и кожа разойдётся так, что бой тут же прекратят. Шоу нужно зрелище, но не покалеченный участник в прямом эфире.
Я выдохнул, проводя пальцем по едва зажившей коже. Получалось, что теперь всё решает миллиметр. Один точный удар и… Хотя без «и». Этот один-единственный удар не надо пропускать, так что сделаю для этого всё возможное.
Настя стояла у шкафа, что-то искала в сумке.
— Плохо, — прошептала она. — Могут не допустить.
Я не ответил. Знал, что она права. В 2025-м всё решали правила и бумаги. В девяностых врач бы пожал плечами с примерно следующей формулировкой: «Живой? Значит, иди». Но… не знаю уж, хорошо или плохо, что сейчас другое время, но «бумажка» может закрыть мне дорогу на ринг.
Настя наконец вытащила из сумки маленький пузырёк зелёнки.
— Надо залить, — предложила она, открывая крышку. — Будет видно меньше… Что думаешь?
— Давай попробуем. Хуже уже не будет, — ответил я.
Через пару минут я уже стоял перед зеркалом, залитый зелёнкой так, что казался героем плохого анекдота.
— Мне кажется, так я только привлеку больше внимания.
Настя прищурилась, коснулась пальцами подбородка.
— Ну, если что, скажешь, что случайно пузырёк пролил… Зато не так видно, Саш, — заключила она.
Дверь тихо скрипнула, и в комнату сунул голову Антон.
— Так, пора спускаться вниз, — сказал он, чуть запыхавшись, как будто бежал по лестнице. — Врач уже пришёл, начал проверку.
Я обернулся. Антон замер на пороге, уставился на меня, вытаращив глаза.
— О май гад, что с тобой?
Я развёл руками.
— Да вот… хотел сделать так, чтобы врачу не видно было сечку. Настя зелёнкой замазала.
Губы Антона растянулись в нервную ухмылку.
— Блин, честно? Мне кажется, вы только хуже сделали. Если бы раньше врач не посмотрел, то теперь точно обратит внимание, — хмыкнул он.
Я посмотрел на Настю. Девчонка прыснула со смеху. Я тоже не выдержал. Мы ведь буквально пару минут назад проговаривали одно и то же.
— Ну вот, мы в унисон мыслим, о том же подумали, — пояснил я, видя, что Антон напрягся.
— Ладно, пойдёмте, там очередь быстро двигается.
Мы спустились вниз. Организаторы решили не заморачиваться и «за отдельную плату» командировали прямо в особняк врача из местной больницы. Зачем морочиться? Проще привезти одного медика, чем дюжину бойцов таскать в больницу.
Никакого отдельного кабинета для осмотра не подготовили. Врач расположился прямо в зале, на кресле одного из ведущих. На соседнее кресло водрузил свой чемоданчик — металлический, с тёртыми углами. Внутри торчали бинты, флаконы, манжета для давления, фонарик. А главное — на коленях медика лежала папка документов, которыми выдавался допуск.
Бойцы подходили к врачу по очереди. Он проверял зрачки, давил на суставы, делал пометки в своих бланках.
Я пощупал под бровью тонкую корочку зелёнки. Посмотрим, заметит ли он то, что мы так старательно пытались скрыть.
Очередь двигалась быстро. Допуск всё-таки был по большей части формальной процедурой. Ну если при отсутствии травм. Как Шамы, который и подраться ещё не успел.
Он обернулся, смерил меня взглядом и расплылся в улыбке.
— Сань, тебя в краску уронили. Что с тобой?
Я пожал плечами, будто ничего особенного.
— Пузырёк неудачно открыл.
Он засмеялся, но спросить что-то ещё не успел — настала очередь Шамы подходить к врачу.
Естественно, держать долго Шамиля никто не стал. И следующим позвали меня. Врач был совсем молодой паренёк — гладко выбритый, в очках. По всей видимости, только «вчера» отучился. Но именно он решал, выйду ли я сегодня в ринг.
Я сел напротив, на стул. Врач внимательно на меня посмотрел:
— Жалобы? — спросил он.
— Отсутствуют.
— Пропускали тяжёлые удары за последние пару месяцев, были ли эпизоды с потерей сознания?
Он продолжил задавать вопросы, по большей части формальные, а я лишь отрицательно мотал головой.
Фонарик щёлкнул, и врач посвятил мне прямо в глаз. Сначала в правый, потом в левый. После манжета затянулась на предплечье, сдавила так, что я ощутил собственный пульс. Врач записал цифры в бланк.
— Так, ну давление у вас как у космонавта — 120 на 80.