К тому времени весь Ирак превратился в гигантский военный лагерь. Армейские патрули регулярно прочесывали даже совершенно незаселенные — если верить карте — районы. Сам Багдад буквально кишел нарядами военной полиции, которые вылавливали дезертиров, и патрулями Амн-аль-Амма — они хватали всех, кто казался им подозрительными.
О том, что Амн-аль-Амм держит страну в страхе, знали все собравшиеся на вилле. Сообщения бизнесменов и журналистов, британских и американских дипломатов (еще до того, как их выслали из страны) красноречиво говорили о том, что граждане Ирака трепещут при одном упоминании о вездесущей секретной полиции. Если Мартину удастся проникнуть в Багдад, он должен будет там остаться на несколько месяцев. Работать с таким агентом, как Иерихон, нелегко. Прежде всего нужно будет через тайники сообщить ему, что затишье кончилось, снова начинается работа. Но тайники могут находиться под наблюдением. Не исключено, что Иерихона схватили и заставили во всем признаться.
Больше того, Мартину нужно где-то жить, понадобится какое-то место, где можно было бы принимать и передавать сообщения. Ему придется рыскать по всему городу, извлекая из тайников письма Иерихона и оставляя там задания для него — конечно, при условии, что удастся возобновить прежний поток информации, хотя и предназначенной теперь для других хозяев.
Наконец — и это хуже всего — в Багдаде не может быть дипломатической «крыши», того надежного щита, который спас бы Мартина от ужасов иракской тюрьмы в случае провала и ареста. Для такого человека в Абу Граибе всегда найдется следственная камера.
— Какие.., э-э.., условия вы имеете в виду? — спросил Паксман, когда Мартин выдвинул свои требования.
— Если я сам не могу иметь дипломатический статус, то мне нужно быть каким-то образом связанным хотя бы с домашним хозяйством дипломата.
— Это не так просто, старина. Все посольства находятся под надзором.
— Я сказал не посольство, а домашнее хозяйство дипломата.
— Вы хотите стать кем-то вроде шофера? — уточнил Барбер.
— Нет. Шофер постоянно на виду. Он должен всегда оставаться за баранкой. Шофер возит дипломата, и потому за ним следят, как и за самим дипломатом.
— Тогда кем же?
— Если только в Багдаде все не перевернулось вверх дном, то многие высокопоставленные работники посольств живут не в здании миссии, а дипломаты достаточно высокого уровня имеют в своем распоряжении отдельный особняк. Как правило, он стоит в саду, окруженном высокой стеной. Так вот, раньше на таких виллах всегда нанимали садовника, который заодно выполнял и всякие мелкие поручения.
— Садовника? — удивленно воскликнул Барбер. — Избави Бог, ведь он неквалифицированный рабочий. Его сразу же схватят и мобилизуют в армию.
— Нет. Садовник не только смотрит за садом, он выполняет все поручения вне виллы. На велосипеде он ездит на рыбный рынок за рыбой, на базар — за фруктами и овощами, хлебом и маслом. Он живет в какой-нибудь лачужке в глубине сада.
— К чему вы клоните, Майк? — спросил Паксман.
— Я клоню к тому, что такой человек незаметен. Он настолько обычен, что на него никто не обращает внимания. Если его остановят, то удостоверение личности у него всегда в полном порядке, а еще он не расстается с письмом на бланке посольства, в котором на арабском языке разъясняется, что предъявитель сего работает на дипломата, освобожден от воинской повинности и что властей просят не препятствовать ему заниматься своими делами. Если только он не будет уличен в чем-то противозаконном, любой задержавший его полицейский рискует долго и нудно оправдываться, отвечая на официальную жалобу посольства.
Профессиональные разведчики обдумали предложение Мартина.
— Что ж, этот план может сработать, — признал Барбер. — Обычный незаметный человек. Саймон, как вы думаете?
— Видите ли, — возразил Паксман, — тогда мы должны посвятить в детали операции и дипломата.
— Лишь отчасти. — сказал Мартин. — Нужно только сделать так, чтобы он получил от своего правительства недвусмысленный приказ принять на работу такого-то человека (тот сам подойдет к нему), а затем закрыть на все глаза и как ни в чем ни бывало заниматься своими делами. Что дипломат будет подозревать, это его личное дело. Если он не хочет лишиться теплого местечка и сломать свою карьеру, то будет молчать. Но лишь в том случае, если приказ будет отдан очень высокопоставленным чиновником.
— Британское посольство исключается, — сказал Паксман. — Иракцы из кожи вон вылезут, лишь бы причинить неприятность нашим людям.
— Нам тоже, — сказал Барбер. — Что вы предлагаете, Майк?
Когда Мартин объяснил, Паксман и Барбер сначала не поверили своим ушам.
— Должно быть, вы шутите, — сказал американец.
— Нет, я говорю совершенно серьезно, — возразил Мартин.
— Черт побери, Майк, тогда нам нужно будет обращаться с просьбой.., к премьер-министру.
— И президенту, — добавил Барбер.
— Что ж, почему бы и нет? Мы же теперь стали вроде бы друзьями. Но главное в другом: если информация Иерихона спасет жизнь многим солдатам коалиции, разве телефонный разговор — это слишком большая плата?
Чип Барбер бросил взгляд на часы. В Вашингтоне время отстает от средневосточного на семь часов, значит, в Лэнгли заканчивается обеденный перерыв. В Лондоне сейчас лишь на два часа меньше, но старших чиновников, возможно, еще удастся застать на рабочих местах.
Барбер помчался в американское посольство и послал срочное шифрованное сообщение заместителю директора ЦРУ по оперативной работе Биллу Стюарту. Тот прочел его и тут же пошел к директору Уилльяму Уэбстеру, который, в свою очередь, позвонил в Белый дом и попросил президента принять его.
Саймону Паксману повезло. Он связался по линии секретной телефонной связи с Сенчери-хаусом и застал Стива Лэнга на рабочем месте. Тот выслушал Паксмана и немедленно позвонил шефу домой.
Сэр Колин поразмышлял и связался с секретарем кабинета министров сэром Робином Батлером.
В Британии существует неписаное правило: если шеф Сенчери-хауса полагает, что сложилась чрезвычайная ситуация, он имеет право просить премьер-министра принять его, и эта просьба всегда удовлетворяется. Общеизвестно также, что Маргарет Тэтчер никогда не отказывала руководителям служб безопасности и войск специального назначения. Она согласилась принять шефа Интеллидженс сервис в своем кабинете на Даунинг-стрит, 10 на следующий день, в восемь часов утра.
Как обычно, миссис Тэтчер была на своем рабочем месте до рассвета и почти закончила разборку неотложных дел, когда пришел шеф Сенчери-хауса. Удивленно нахмурившись, она выслушала его необычную просьбу, потребовала кое-каких уточнений, потом подумала и в своей обычной манере тут же приняла решение.
— Я посоветуюсь с президентом Бушем, как только он встанет, и мы посмотрим, что сможем сделать. Этот.., э-э.., человек.., он действительно намерен взяться за такое опасное дело?
— Он сам предложил этот план.
— Это один из ваших людей, сэр Колин?
— Нет, он майор войск специального назначения.
Тэтчер заметно повеселела.
— Незаурядная личность.
— Я тоже так думаю, мадам.
— Когда все закончится, я хотела бы встретиться с ним.
— Уверен, это можно будет устроить, мадам.
Когда шеф Сенчери-хауса ушел, помощники миссис Тетчер вызвали Вашингтон, где была еще глубокая ночь, и договорились о прямой телефонной связи на восемь часов утра по вашингтонскому, то есть на час дня по лондонскому времени. Ленч премьер-министра был перенесен на тридцать минут.
Если британский премьер-министр пускала в ход все свое умение убеждать, то президент Буш, как и его предшественник Роналд Рейган, никогда не мог ей отказать.
— Хорошо, Маргарет, — сказал президент, выслушав пятиминутный монолог Тэтчер. — Я позвоню.
— Он может сказать «нет», — подчеркнула миссис Тутчер, — но не должен. В конце концов, мы сделали для него чертовски много.
— Да, чертовски много, — согласился президент.
Президент США и премьер-министр Великобритании позвонили одному и тому же человеку с перерывом в час. Тот был удивлен, но согласился на конфиденциальную встречу с их представителями, как только те прибудут.