— Насколько я понимаю, жизнь шахтеров трудна и коротка, — ответил брат Анктор. — Без их работы оружейные святыни в мире-кузнице Шаллетракс быстро остановились бы. Эти люди истекают кровью за Империум, как и мы. Они вносят свой вклад, пусть и небольшой.
— Сейчас, возможно, да. Но надолго ли? — спросил Торган.
— За это отвечают те, кто находится в зале над нами, — ответил Анктор.
— С этим я согласен, брат. Посмотрим, перешли ли они уже от банальных препирательств к выполнению обязанностей.
Сержант направился к подножию одного из двух пандусов из латуни и бронестекла, которые по спирали поднимались с нижнего уровня через антресольный этаж в верхнюю палату, где собрался правящий конклав Гайра.
Торган прошел по пандусу между горящими факелами. По мере приближения стали слышны гневные голоса, доносившиеся сверху. Сержант бросил кислый взгляд на Анктора, но серьезное лицо воина ничего не выражало.
— …и я хотел бы еще раз напомнить уважаемому верховному администратору, что Гайр содержит одиннадцать полных полков воздушного десанта, каждый из которых обучен и оснащен на самом высоком уровне, который может себе позволить первый клан Каллистус!
Торган узнал глубокий голос и аристократический выговор верховного маршала Антония Каллистуса.
— Я уже не говорю о многочисленных эскадрильях преданных своему делу летчиков-истребителей, которые ждут у самолетов малейшего признака вторжения или должностных преступлений, и о бесчисленных рядах ополченцев улья и исключительно способных блюстителях под командованием первого арбитратора Верол.
Верховный маршал остановился, обратив внимание на Торгана и его брата.
— Ах! И здесь мы видим венец нашей славы, собственную почетную стражу из Имперских Кулаков Адептус Астартес!
Войдя в верхнюю палату, Торган увидел маршала Антония, стоящего за трибуной и торжественно указывающего в его сторону. Он не соизволил ответить на слова человека, хотя самонадеянность маршала вызвала у сержанта привычную вспышку раздражения. Конклав Гайра располагался в круглом зале. Мягкий свет озарял каждого советника, стайки помощников, писцов, прихлебателей и резные каменные подиумы, на которых были выбиты титулы.
Торган окинул взглядом великих и славных людей Гайра: отважного верховного маршала Каллистуса, командующего гайрскими воздушно-десантными полками, сдержанную и сердитую верховного администратора Джессамин Лунст, о которой говорил маршал, и первого арбитратора, коренастую Мэрайю Верол с волосами цвета стали, чью поддержку мужчина пытался заслужить.
Справа высился магос-геологис Мендель Гатабозис, похожий на гигантского механического паука, а слева стоял епископ Лотимер Ренвик, казавшийся скромным и смиренным в рясе уличного проповедника с капюшоном, в одиночестве, без писцов и телохранителей.
Дальше и выше стены зала украшали барельефы, которые изображали скелетов, размахивающих кирками и прометеевыми факелами. Между каменными статуями теснились люди — то были лорды и дамы великих кланов Дельве, Тектос и Вансаппен, а также два надменных лорда шпилей: Агнатио Трост из улья Кларатос и Йенши Хал из улья Мастрача.
Еще выше на огромном троне из меди, камня и изогнутых проводов, выступающем из стены зала, восседала губернатор Осминдри Эллисентрис Каллистус XXI. Элегантная и царственная, она держала скипетр, символизирующий статус планетарного губернатора Гайра, и ритуальную позолоченную кирку, символизирующую правление ульем Ангеликус и всеми горными кланами, которые жили внутри него и ниже.
На ней была выглаженная и украшенная медалями форма верховного маршала авиации Гайра, которую, как Торган знал, женщина заслужила: губернатор была отличным пилотом «Молнии» и, по общему мнению, не позволяла своим навыкам забыться. У ее плеча, надежно закрепленный на металлической платформе рядом с троном, сгорбился престарелый сенешаль Грифт.
Сверху на конклав осуждающе взирала незавершенная фреска с изображением Императора. Тысячи лет потолок представлял собой просто купол из окрашенного армированного стекла, который смотрел на иссиня-черную, усеянную звездами стратосферу Гайра. Теперь ночное небо было отравлено. Те, кто слишком долго смотрел на порченые звезды, сходили с ума.
Спешным указом бронестекло приказали покрыть слоями черной краски, чтобы сохранить драгоценные умы правящей элиты Гайра, и началась работа по написанию свежей фрески с изображением восседающего на троне Императора. Работа была сделана только наполовину, но превосходное зрение Торгана позволяло ему рассмотреть, что краска уже начала местами покрываться пузырями и отслаиваться, как будто на нее что-то воздействовало снаружи.