— Если ты не возражаешь, я сяду здесь, — Андреа показала на стул перед компьютером.
— Пожалуйста, — пожал плечами Мараван. — Чаю хочешь?
— Спасибо, нет, — ответила Андреа. — Я ненадолго. Хочу тебя кое о чём спросить.
Она села, Мараван остался стоять. Андреа невольно заметила про себя, что он красив: стройный, худой, безукоризненно сложенный. Но никаких чувств, кроме дружеской симпатии, он в ней не вызывал. Сейчас Андреа и представить себе не могла, что была с ним в постели.
— У тебя нет второго стула? — спросила она.
— На кухне, — кивнул Мараван.
— Может, принесёшь?
— У тамильцев считается, что сидеть в присутствии уважаемого человека невежливо.
— Разве я «уважаемый человек»?
— Для меня да.
— Хватит болтать. Бери стул и садись, — оборвала его Андреа.
Мараван сел на пол. Она покачала головой и перешла к главному.
— Что ты добавил в еду?
— Ты имеешь в виду ингредиенты?
— Только те, которые вызывают такой странный эффект.
— Я тебя не понимаю.
Мараван не умел лгать. Все сомнения Андреа в правильности её предположений вмиг развеялись, настолько растерянным выглядел сейчас тамилец.
— Ты всё понимаешь, — сказала она.
— Я клал только традиционные компоненты.
— Мараван, я уверена, что это не так, — возразила Андреа. — Я знаю себя и своё тело. Что ты добавил?
Некоторое время Мараван молчал, а потом упрямо мотнул головой.
— Я следовал древним рецептам. Только технологию приготовления немного модернизировал. Клянусь, я ничего не добавлял от себя!
Андреа встала и несколько раз прошлась по комнате между окном и алтарём. На улице смеркалось, небо над черепичными крышами окрасилось в оранжевый цвет. Шум и крики смолкли.
Девушка отвернулась от окна и остановилась рядом с Мараваном.
— Встань, — велела она ему.
Тамилец поднялся с пола и опустил глаза.
— Посмотри на меня, — продолжала Андреа.
— У нас считается невежливым смотреть человеку в глаза, — ответил Мараван.
— А у нас считается невежливым хитростью затащить женщину в постель, — парировала Андреа.
Он поднял голову:
— Я не добавлял в еду ничего особенного.
— Я открою тебе одну тайну, Мараван, — сказала Андреа, понизив голос. — Я не сплю с мужчинами, они не возбуждают меня. Ещё подростком я пару раз переспала с одним мальчиком, потому что думала, что по-другому нельзя. Но этих двух раз оказалось мне достаточно, чтобы понять: мне нужно другое, — Андреа остановилась, чтобы перевести дух. — Я не сплю с мужчинами, Мараван, — повторила она. — Только с женщинами.
В его глазах мелькнул ужас.
— Теперь понимаешь?
Тамилец кивнул.
— Так что же ты туда добавил?
На некоторое время Мараван задумался, словно не зная, с чего начать. А потом принялся рассказывать.
— Аюрведа — искусство целительства, которому не одна тысяча лет. В нём различают восемь разделов. Один из них называется «вайикарана» и посвящён афродизиакам. К ним относятся и некоторые специи. Моя двоюродная бабушка Нангай — мудрая женщина, умеющая готовить и такие блюда. Рецепты я взял у неё. Мой здесь лишь способ приготовления.
В тот вечер Андреа возвращалась домой посвящённой в тайны афродизиаков и содержащих их продуктов: молока и белого маша, шафрана и пальмового сахара, миндаля и кунжутного масла, гхи и бенгальского перца, а также кардамона, корицы, спаржи и лакрицы. В сердцах она оскорбила Маравана, определив его действия как «аюрведическое изнасилование», и ушла от него не попрощавшись. Однако на улице она успокоилась и даже почувствовала некоторое облегчение. А потом, проехав пару трамвайных остановок и ещё раз прокрутив в памяти всю историю, громко рассмеялась.
Сидевший наискосок молодой человек улыбнулся, оглянувшись на неё.
Мараван тоже утешился. Такая ссора была ему по душе. Тамилец гордился тем, что он — единственный мужчина, ради которого Андреа хотя бы на одну ночь изменила своей природе. И — что греха таить — это вселяло в него надежду.
На следующий день он послал сестре десять тысяч рупий, получив тем самым предлог позвонить ей и попросить о разговоре с Нангай. Маравану пришлось терпеть два дня, прежде чем он услышал в трубке слабый голос старухи.
Он с трудом разбирал слова.
— Вы принимаете лекарство, мами? — спросил Мараван.
Он с детства называл её «мами» — по-тамильски «тётя».
— Да, да, ты поэтому звонишь мне?