Оберштайн пожал руку Хайнер. Каспар осторожно поинтересовался:
-Херр Оберштайн, что мне теперь делать?
-Пока отдохните, завтра сдадите мне форму и амулеты. А потом вы отправитесь в Страсбург.
-В Страсбург? Зачем?
-Там надо будет разобраться с местными культистами из Братства. Всё, вы свободны.
-До свидания, херр Оберштайн.
-Удачи, херр Хайнер.
Хайнер спустился по лестнице и вышел из здания управления. Последний шанс вновь стать человеком был упущен. Он не хотел, чтобы ещё хоть кто-то мог залезть к нему в душу, прочувствовать его боль. Он наденет на себя маску открытого и весёлого человека. Пусть все запомнят его, как оптимиста и весельчака, а в это время его душа, поражённая опухолью страшного горя, будет разлагаться. Каспар шёл по улице и молча спрашивал кого-то: за что? За что мне это всё?
Ведь он был хорошим человеком. Мечтал только об одном- иметь любящую жену и здоровых детей. Он хотел жить ради них, хотел бросить работу в Гестапо, после рождения ребёнка. Он был готов посвятить свою жизнь им. Но судьба обошлась с ним жестоко. И теперь, вместе верного мужа и хорошего семьянина, по улице шёл несчастный человек со звериной душой, который не хотел жить и проклинал себя и свою судьбу за то, что с ним произошло. Он вспоминал свои мечты, и они так ярко мерцали перед ним, что на секунду ему становилось тепло, он сам начинал верить в свои фантазии, но искры надежд и воспоминаний гасли, и он вновь и вновь спрашивал у кого-то- за что? За что ему досталось такое горе? А ведь, действительно, за что? За что?
Конец