Сижу возле него в палате, открыл глаза:
--Сейчас день или вечер?
--Девять вечера.
-- Открывай окно! Начинается салют!
Я открыла окно. Восьмой этаж, весь город перед нами! Букет огня взметнулся в небо.
Перад Ластаўкай над палаючым саркафагам неба расквеціў феерверк. Выбухі раскідвалі па небе штучные рознакаляровые зоркі і яны чырвонымі цаглінкамі складваліся выяваю Крамля. Жаноцкі голас працягваў:
Оглянулась - достает из-под подушки три гвоздики. Дал медсестре деньги - и она купила.
Подбежала и целую:
--Мой единственный! Любовь моя!
Разворачивается:
--Что тебе приказывают врачи? Нельзя меня обнимать! Нельзя целовать!
Но я... Я поднимала и сажала его... Перестилала постель... Ставила градусник и вынимала... Приносила и уносила судно...
Хорошо, что не в палате, а в коридоре у меня закружилась голова, я ухватилась за подоконник... Мимо шел врач. он взял меня за руку. И неожиданно:
--Вы беременная?
--Нет-нет! - Я так испугалась, чтобы нас кто-нибудь не услышал.
--Не обманывайте, - вздохнул он.
Я так растерялась, что не успела его ни о чем попросить.
Назавтра меня вызывают к заведующей:
--Почему вы меня обманули? - спросила она.
--Не было выхода. Скажи я правду - отправили бы домой…
--Что вы наделали!!
--Но я с ним...
Звал меня постоянно: "Люся, где ты? Люсенька!" Звал и звал...
Стул двадцать пять - тридцать раз в сутки... С кровью и слизью... Кожа начала трескаться на руках , ногах... Все покрылось волдырями... Когда он ворочал головой, на подушке оставались клочья волос... Я пыталась шутить: "Даже удобно. Не надо носить расческу" Скоро их всех постригли. Его я стригла сама. Я все хотела ему делать сама. Если бы я могла выдержать физически, то я все двадцать четыре часа не ушла бы от него. Мне каждую минуту было жалко...Минутку и то жалко... Приехал мой брат и испугался: "Я тебя туда не пущу!" А отец говорит ему: "Такую разве не пустишь? Да она в окно влезет! По пожарной лестнице!"
Отлучилась... Возвращаюсь - на столике у него апельсин... Большой, не желтый, а розовый. Улыбается: "Меня угостили. Возьми себе". А медсестра через пленочку машет, что нельзя этот апельсин есть, раз возле него какое-то время полежал, его не то, что есть, к нему прикасаться страшно. "Ну, съешь, - просит. Ты же любишь апельсины". Я беру апельсин в руки. А он в это время закрывает глаза и засыпает. Ему все время давали уколы, чтобы он спал. Наркотики. Медсестра смотрит на меня в ужасе... А я? Я готова сделать все, чтобы он не думал о смерти...
Ластаўка апынулася ў больніцы. Да закаханай, да якой зьвяртаўся ўрач:
-- "Вы должны не забывать: перед вами уже не муж, не любимый человек, а радиоактивный объект с высокой плотностью заражения. Вы же не самоубийца. Возьмите себя в руки".
А жанчына адказала:
-- А я как умалишенная: "Я его люблю! Я его люблю! Он спал, а я шептала: "Я тебя люблю!" Шла по больнчному двору: "Я тебя люблю!" Несла судно: "Я тебя люблю!" Вспоминала, как мы с ним раньше жили... В нашем общежитии... Он засыпал ночью только тогда, когда возьмет меня за руку. У него была такая привычка: во сне держать меня за руку... Всю ночь...»
Жанчына падышла да ложка і ўзяла за руку мужа. Галасы Зорнага Чорнабыльніка сьціхлі. Муж уважліва паглядзеў на любую:
«--Так хочу увидеть нашего ребенка. Какой он?
--А как мы его назовем?
--Ну, это ты сама придумаешь...
--Почему сама, если нас двое?
--Тогда, если родится мальчик, пусть будет Вася, а если девочка - Наташка.
--Как это Вася? У меня уже есть один Вася. Ты! Мне другого не надо».
Ізноў загучалі галасы Зорнага Чарнабыльніка, але Ластаўка чула толькі яе голас:
-- Он... Только он... Как слепая! Даже не чувствовала толчков под сердцем... Хотя была уже на шестом месяце... Я думала, что он внутри меня, мой маленький, и он защищен...
О том, что ночую у него в барокамере, никто из врачей не знал, Не догадывался... Пускали меня медсестры. Первое время тоже уговаривали: "Ты - молодая. Что ты надумала? Это уже не человек, а реактор. Сгорите вместе". Я, как собачка, бегала за ними. Стояла часами под дверью. Просила-умоляла... И тогда они: "Черт с тобой! Ты - ненормальная". Утром перед восьмью часами, когда начинался врачебный обход, показывают через пленку: "Беги!". На час сбегаю в гостиницу. А с девяти утра до девяти вечера у меня пропуск. Ноги у меня до колен посинели, распухли, настолько я уставала...