Росс и Манкузо не проболтаются. Она не была юристом, но знала, что Стива убили во время несанкционированного обыска. Ордера на его проведение у них не было. Скорей всего, оба они замешаны в серьезном преступлении — убийстве. Она же только соучастница, но стреляла-то не она! И каков бы ни был ЕЕ приговор, ИХ будет куда суровее. Так что по одной этой причине их молчание гарантировано.
А Терри? Он не отвернется от нес НИКОГДА. Это она знала наверняка. Прекратив оттирать пятно на ковре, Салли присела на корточки и постаралась успокоиться. Конечно, опасность была, но, по крайней мере на данный момент, разоблачение ей не грозило. Она выпрямилась, скомкала грязное полотенце и прошла в ванную.
Крис!
Она подумала о нем — и, как пригвожденная, остановилась в дверях.
Ей разом припомнилось, каким довольным он выглядел вчера, разговаривая с прессой, как он буквально купался в лучах юпитеров, как будто это были лучи летнего солнца. И еще: он на редкость нагло разговаривал с ней утром по телефону. Терри считает это ревностью. Что ж, он прав. Если Салли выйдет из игры, Терри придется полагаться на одного Криса. И тот наконец станет его главным помощником и доверенным лицом.
Но, в сущности, и Крис не должен проболтаться. Поступи он так, Терри отвернется от него — навсегда. На такой риск Крис не решится. Бросив грязное полотенце на пол, Салли подошла к туалетному столику и выдвинула ящик, где лежало нижнее белье.
А что, если, вдруг подумала она, Крис поймет, что ему не надо открыто ее разоблачать? Можно ведь просто организовать "утечку информации". Скажем, намекнуть кое-кому из ее недругов. Или написать анонимное письмо на радио. Да мало ли какой способ можно выбрать в Вашингтоне, чтобы, нанеся смертельную рану, не обагрить свои руки в крови!
Салли прислонилась к столу. Ее снова тошнило. Она с трудом дышала, лицо покраснело.
Крис — это серьезная угроза. За ним надо будет следить в оба.
В дверь постучали. Она услышала голос Росса:
— Вы же дали слово!
— Сейчас иду! — крикнула Салли.
Она быстро прошла в ванную и, смочив холодной водой новое полотенце, приложила его к лицу. Откинула со лба волосы, поправила платье и пошла открывать дверь.
Росс, босой, стоял перед дверью в синем купальном костюме с ключом от своего номера в руках. Некоторое время оба молчали.
— Это вы убили его! — произнесла она наконец.
Росс беспомощно развел руками:
— Так получилось. Несчастный случай. Он вытащил пистолет — и тот сам выстрелил. Истинная правда.
— Какой оно тяжести, это преступление?
Он не отвечал.
— Так какой, Дэйви?
— Убийство, но без отягчающих обстоятельств.
Она закрыла лицо руками.
— Все уладится, поверьте,— успокаивающе заметил Росс.
— Я так боюсь, так… — выдохнула она, не отнимая ладоней от лица.
— Салли, послушайте меня. Ну, пожалуйста. Все будет в порядке!
— Но как? Каким образом? — проговорила она еле слышно.
Ответа на этот вопрос у него не было.
— Не знаю. Но я сделаю все, чтобы так оно и было. Сделаю!
Салли прижалась к нему, он крепко ее обнял. Слеза скатилась с ее щеки, горячей каплей побежала по его голой груди.
9.40.
Что бы ни говорили про Лу Бендера в Вашингтоне, но надо отдать ему должное: никто не умел действовать решительнее, чем он. Даже сам президент. Через пять минут после окончания пресс-конференции Истмена докладные записки из полицейского управления округа Колумбия находились уже на пути в Белый дом. Министра финансов Ричарда Брукса, по-распоряжению Бендера, срочно разыскали за завтраком в мужском гриль-баре загородного клуба для конгрессменов: с военно-воздушной базы Эндрюс в воздух поднялся личный вертолет президента, а директору загородного клуба было приказано срочно освободить от машин место стоянки. Через десять минут министр уже летел по направлению к южному газону Белого дома. А еще через десять минут, когда Бендер читал полицейский отчет об убийстве Стивена Томополуса, м-р Брукс уже поднимался по ступеням лестницы, ведущей в Овальный кабинет,— в шиповках, клетчатых, зеленых с розовым, штанах и шапочке с помпончиком. И вне себя от ярости.
— Мистер президент, чем могу служить? — спросил он с порога.
Но прежде чем президент ответил, вопрос задал Лу Бендер:
— Какого дьявола секретная служба полезла расследовать дело Мартинеса?
— Не знаю. Мы этим не занимались.
Ответ был настолько категоричным, что разговор на какое-то время прервался. Сэм Бейкер знал Ричарда Брукса целую вечность. Член попечительского совета Гарвардской школы бизнеса, старейшина пресвитерианской церкви и один из лучших теннисистов-любителей старшей возрастной группы, он был человек прямой, честный и решительный.
— Но ведь убит один из твоих людей! — нашелся наконец президент.— Я же сам подписывал письмо с соболезнованиями его родителям.
— Эта формальность не имеет никакого отношения к делу. Он был в отпуске. Подал заявление на следующий день после убийства Мартинеса.
— Тогда какого черта понадобилось соваться в "Четыре времени года", чтобы ему размозжили там голову? — Бендер открыл папку с докладной из полицейского управления округа.
— Некоторые из наших агентов подрабатывают в свободное время. Частный сыск. Компромат на мужей для бракоразводных дел и кое-что в том же духе.
— И закон позволяет? — поинтересовался Бендер.
— Нет. Но такие вещи практикуются,— ответил Брукс.
— На кого он работал?
— Точно не знаем. У нас есть только одна маленькая зацепка.
— Какая?
— Дома у него обнаружен использованный авиабилет. В Кливленд.
— Кливленд? Вы сказали — Кливленд? — оживился Бендер.
— А как он умер? — спросил президент.
— Скорей всего, сам выстрелил себе под подбородок из своего же револьвера. Следов борьбы не обнаружено.
— Самоубийство?
— Нет. Дверь номера была взломана.
— Он думал, что в его комнате кто-то есть, и вышиб дверь ногой, чтобы застать этого человека врасплох? — предположил Бендер.
— Нет,— ответил Брукс.— На его теле обнаружили щепки. Дверь взломали уже после того, как он застрелился.
— Никаких других зацепок?
— Незадолго до убийства его видели в баре гостиницы с какой-то блондинкой. Вероятно, проституткой.
— Или чьей-нибудь женой,— добавил Бендер.
— Может, и так.
— Значит, вы полагаете, что это было ограбление? — спросил президент.— Или убийство из ревности?
— Лично я в этом убежден. Убийство с целью грабежа или дешевая мелодрама на почве ревности. Что касается вашего вице-президента, то он всегда отличается своим крайним невежеством.— Брукс посмотрел на часы.— Ну что, будем продолжать обсуждать то, что и так ясно? С вашего позволения я бы предпочел поскорей присоединиться к своей четверке партнеров по гольфу, пока они не начали играть по новой.
— Последний вопрос,— обратился к министру Бендер.— Какого рода дела он вел в вашем казначействе?
— Никаких. Он был из СПО.
— СПО?
— Служба президентской охраны.
— Кого же он охранял?
— О, я думал, вы знаете,— заметил Брукс.— Вице-президента!
10.05.
Когда Манкузо вышел из дверей отеля с саквояжем в руках, знакомый таксист уже поджидал его.
— Извини, друг, я немного припозднился. Телевизор смотрел.
— Нет проблем,— успокоил его водитель и швырнул окурок.— Все равно я включил счетчик ровно в половине десятого.
Взяв у Манкузо саквояж, он кинул его в багажник. Садясь в машину, Манкузо краем глаза увидел, что на счетчике набежало восемь долларов девяносто центов.
— Откуда ты знал, что я приду? — поинтересовался он.— Может, я уехал с другим таксистом, да мало ли что.
— Не. Ты ведь итальянец, правильно я грю? — И он ловко вырулил со стоянки в самую гущу машин.
— Н-да. И что?
— А то, что я знал: ты меня не наколешь. Ворон — ворону… правильно я грю? — Водитель натянул белую шапочку.— Гляди, чего написано.