— Пока не — что?
— Пока мы не предоставим ему неопровержимые доказательства, что подослал Петерсена, чтобы убить Мартинеса, именно Ортега.
— Да нет у меня доказательств, я уже говорил тебе.
— Надо навесить убийство Мартинеса на Ортегу и марксистов. Для Бейкера,— настаивал Бендер.— Тогда он отбросит идею со СПИДом. В противном случае он до тех пор будет добиваться расследования, пока дело не станет общеизвестным. А ты знаешь, что это значит.
Раух знал. И поэтому боялся.
— Мне надо, чтоб ты раздобыл точные данные: именно Ортега нанял Рольфа Петерсена, снабдил его оружием и транспортом и послал в США с одной целью — убить Октавио Мартинеса. И мне надо, чтоб ты раздобыл их сегодня же. Вечером.
— Да как, черт побери? — воскликнул Раух.— Как, ты полагаешь, я сделаю это?
— Билл, ты доказал, дабы оправдать наш налет на Ливию, что Каддафи взорвал ночной клуб в Берлине. Уж раз ты смог такое, я уверен, и тут сможешь.
Как только Бендер вышел, Раух нажал на кнопку селектора.
— Слушаю, сэр!
— Сара, мне надо поговорить с Фаулером.
— Его еще нет, сэр.
— Достаньте его хоть из-под земли.
Минуты не прошло, как зазвонил телефон.
— Говорит Фаулер.
— Мне надо сыграть в покер. И как можно быстрее.
— Миттлмен читает лекции в Аннаполисе. А Бонден сейчас в Чарльстоне. Его мать при смерти.
— Вернуть их сюда. Немедленно. Когда вы сможете собрать всю группу?
— В шесть вечера.
— В четыре.
— Совсем не можете ждать?
— Совсем.
9.50.
Манкузо как раз надевал куртку, когда в кабинет вошел Росс с чемоданом.
— Я прямо из аэропорта.
— Пошли. Только что звонил Скотт.
На лифте они спустились на третий этаж.
— Что слышно о Петерсене? — спросил Росс.
— Мертв.
— Не врешь?
— Группа захвата нашла его.
— Группа захвата?
— Была наводка.
— Чья?
— Санта Клауса. Откуда, черт подери, я знаю?
Они вышли на третьем этаже.
— Что-нибудь нашли у него в комнате?
— Выжжено там все было. Балтиморские полицейские работают на совесть. Семь раз отмерят, прежде чем один раз отрежут. Ну что там с этой девчонкой?
— Полна энергии,— ответил Росс.— Мечтательница. Любит Фэллона. Лучше его на свете нет.
— А как насчет кожаных ремней?
— Что?
Манкузо помешкал перед дверью в кабинет Скотта.
— Ты ее трахал? — спросил он.
— А тебе-то что? — Росс стиснул зубы.
— Ничего.— И посмотрел Россу в глаза.— Так да?
— Нет,— сердито ответил Росс, оттолкнул Манкузо и открыл дверь.
— Как насчет свидания с Рамиресом? — спросил Скотт у Росса.
— Этот старый идиот… Еле до него добрались.
— А из Петерсена вышел прекрасный бифштекс. Я всегда говорил, что у вас вместо головы задница.
— Мы стараемся, Скотти,— сказал Манкузо.— Только наши свидетели мрут один за другим.
— Что, черт дери, это значит?
— Всю дорогу играем с неполной колодой.
— Манкузо, это все дерьмовые отговорки.
— Это уж точно.
— Вот что, парни, добудьте мне что-нибудь. Или я выведу вас из дела. И отправитесь гонять наркоманов в Гарлеме.
— Это обещание или угроза? — спросил Манкузо.— Пошли,— кивнул он Россу.
— Постой ты, чертова задница,— сказал Скотт. Он взял со стола какую-то бумагу.— Мне тут приказ пришел: прислать тебя в Белый дом.
— Кого-кого? Меня?!
— В семь тридцать сегодня вечером. В офис мистера Бендера.— Скотт встал и протянул ему лист бумаги с президентской печатью.
— Ступай домой и, ради всего святого, переоденься. Не являйся туда в этом дерьмовом костюме.
— Ты шутишь? — Манкузо уставился на бумагу, а Росс вытягивал шею и во все глаза смотрел на нее через плечо приятеля. Бумага была подлинной.
— Ну да,— осклабился Скотт.— Ты же у нас герой, так тебя перетак. Агент-одиночка выследил убийцу Мартинеса. И убил. Великий разгребатель дерьма Джо Манкузо.
Когда они вернулись к себе, Манкузо скомкал лист, скрепленный президентской печатью, и зашвырнул его в корзинку для бумаг позади письменного стола. Потом сел и повесил голову, злой как черт.
— Жульничество, малыш. Разве ты не видишь, что весь мир одно проклятое жульничество?
— Знаешь, Джо, ты совсем измочаленный.— Росс оглянулся на корзинку для бумаг. Затем наклонился, выдернул письмо из мусора, уселся за свой письменный стол и попытался его расправить.
— Они ж нас просто используют. Неужто не понимаешь, сукин ты сын? — сказал Манкузо.
— Ты что, ничего в жизни не ценишь, Джо? — Росс восхищенно смотрел на смазанные чернила, на трещины в личной печати президента.
— Заткнись! — сказал Манкузо и потянул на себя письмо. А затем принялся читать так громко, чтоб потайные микрофоны, записывающие их беседу, услышали все до последнего слова.
Письмо гласило: "Агент Джозеф Ф. Манкузо, сегодня, в понедельник 15 августа 1988 года, в семь тридцать вечера вы должны быть в Белом доме — лично явиться в кабинет мистера Луиса Бендера, чтобы встретиться с президентом. Он вручит вам официальное признание за вашу выдающуюся роль в деле защиты законов Соединенных Штатов Америки".
— Все рекорды побила эта хреновая бумажка! — С этими словами Манкузо оглянулся, словно ждал аплодисментов.
— Я и не думал, Джо, до чего же ты известный человек,— сказал Росс.
— А, мать твою.— И Манкузо опустился в кресло, почти скрытое папками и бумагами, наваленными на его столе.
Росс встал, взял из рук приятеля бумагу, сунул ее в папку и положил поверх всех остальных бумаг.
— Спасибо,— сказал Манкузо.
— Не за что,— ответил Росс.— Так что ты сегодня делаешь?
— Ну, у меня встреча в Белом доме. А ты?
— Хочу еще раз прокрутить запись.
— Какую запись?
— Убийства Мартинеса.
— Да плюнь ты. Ради всего святого. Человек мертв. Дело закрыто.
— Не для меня.
— Послушай, Дэйв,— сказал Манкузо.— Когда ты прекратишь дергаться да разыгрывать из себя бойскаута?
Росс схватил Манкузо за грудки:
— Вот что, Джо! Я выслушал твою печальную историю, как Бюро тебя против шерсти погладило. Что ж, мне очень жаль, что вся твоя карьера была сплошной ошибкой. И я знаю, ты хочешь протянуть еще три месяца и выпасть в осадок. Но я… Я-то хочу разгрызть этот орешек. И я уверен, что-то мы прохлопали в этом деле. А я хочу его раскрыть. Кляни все на свете. Но хоть не стой у меня на пути. И дай мне делать мое дело! — И он отпустил куртку.
Манкузо уставился на него. На мгновение в его глазах блеснуло нечто сродни истинной любви. Но он тут же расхохотался.
— Чтоб тебе подавиться! — разозлился Росс. И на сей раз можно было не сомневаться: он действительно этого хотел.
10.00.
В это утро, пока такси везло ее от дома Терри в Джорджтаун, Вашингтон выглядел непривычно странным. Она смотрела в окно на пробегающие мимо нее дома. Они были непроницаемы. В их секреты не проникнешь. Так ей казалось — впервые за долгие годы. Она почувствовала, как двери Вашингтона захлопнулись перед ней.
Когда в самый первый раз в 1976 году она попала в Вашингтон, то сразу уяснила себе: это город для "своих". Только "свои люди" могли здесь двигать дело. Все прочие часами просиживали в приемных — и только штаны протирали. Или ждали, пока неповоротливая мельница бюрократической системы смелет их ходатайства. А у "своих людей" были связи. Они-то умели нажимать на кнопки. В памяти их телефонов были заложены секретные и домашние номера. Секретарш они знали по именам, жен и мужей — по их последним романам. У "своих людей" были кровные связи. В этом скрытном городе профессиональных лжецов только они одни могли говорить друг другу правду.
Аутсайдерам было чертовски трудно проникнуть в этот замкнутый мир. Зато никакого труда не составляло вылететь из игры, вновь оказаться вне, когда вы уже чувствовали себя в безопасности. По беспроволочному телеграфу в этой столичной деревне все знали, что некто уже "внутри". Ведь все были повязаны. И в тот же самый день становилось известно, что некто из игры вылетел.