Манкузо по-прежнему мешкал.
— Постойте, я еще не ухожу.
Но настоятельница, казалось, не реагировала.
— Могу я задать вам на прощанье один вопрос, мистер Манкузо?
— Н-да,— согласился он.
— Зачем вы пришли?
— Я же вроде говорил,— он изо всех сил теребил поля шляпы.— Мы разыскиваем убийцу…
— Пожалуйста, не лгите мне!
Манкузо замолк, и какое-то время оба глядели друг на друга. Он — держа в руках шляпу, она — сложив руки и спрятав их в просторных черных рукавах монашеского одеяния.
— Я не могу вам этого открыть,— наконец произнес Манкузо.— Но мне во что бы то ни стало надо с ней поговорить. Поймите, это очень важно!
— Об этом вы уже говорили.
— Я могу принести вам судебную повестку. Из федерального суда.
— Ваши повестки здесь все равно недействительны, мистер Манкузо. Если только вы не докажете, что госпожа Фэллон должна выступать в качестве свидетельницы по делу о совершенном преступлении. Государство и церковь… надеюсь, вы помните?
Она кивнула пожилой монахине, и та распахнула ворота, приглашая его покинуть монастырь. В ее глазах горело презрение, и Манкузо почувствовал, что заслуживает его.
— Прощайте, мистер Манкузо,— сказала настоятельница.— И да благослови вас Господь.
Манкузо вышел, но тут же обернулся.
— Вы знали, что я приду, а? Кто-то вас предупредил.
Настоятельница взглянула на него сквозь щель в неплотно прикрытых воротах. В ее глазах ему почудилось что-то, чего раньше он там не замечал. Она явно обдумывала свой ответ.
— Да. Человек, который приходил к нам в среду.
И ворота наглухо захлопнулись.
Манкузо, велев таксисту подождать еще немного, обошел вокруг длинной гранитной стены монастыря — до того места, где она выгибалась в сторону озера Эри. Здесь, на западной окраине, находилось открытое поле. Оно тянулось до самой воды. Джо тяжело опустился на замшелый валун, каких немало было разбросано вокруг, и закурил.
Значит, все одна только ложь, сплошное дерьмо! Преданный, любящий муж, который якобы остался верен брачным обязательствам перед своей женой-шизофреничкой. Безобразная, циничная, отъявленная ложь! Женитьба их была фарсом с самого начала. Терри Фэллон просто лжец! И если уж он лжет в таком, кто скажет, где кончается его вранье и начинается правда? Пятеро уже убито. Истмен заявляет перед лицом всей Америки, что секретная служба ведет собственное параллельное расследование убийства Мартинеса. Но Манкузо прекрасно знал: никакого права проводить свое расследование у секретной службы нет, это уж ищите придурков в другом месте, едрена вошь!
Манкузо вынул из кармашка пиджака четыре маленькие бляхи, которые Росс обнаружил в номере гостиницы "Четыре времени года", где проживал убитый. Он разложил бляшки на ладони и слегка пошевелил их указательным пальцем. Круг. Квадрат. Буква "S". И американский флаг.
Старая игра продолжалась по-новому.
Впервые все наконец-то прояснялось.
13.40.
Когда Лу Бендер возвратился в Белый дом, он сразу прошел в Овальный кабинет, рассчитывая застать там президента. Но секретарша, увидев его, подняла руки:
— Его нет.
— Где же он?
— Он просил его не тревожить.
Некоторое время Бендер стоял молча, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
— Позвоните ему,— попросил он наконец.
— Но, мистер Бендер…
— Это весьма важно…
Секретарша вздохнула.
— Он в ЦПВО[104].
— Скажите, что я сейчас к нему спускаюсь.
С явной неохотой секретарша нажала на кнопку селектора, а Бендер вызвал лифт, чтобы спуститься.
Президент, по обыкновению, сидел в среднем кресле в наблюдательной комнате, глядя на электронное табло. Он даже не оглянулся, когда Бендер вышел из лифта.
— Где ты пропадал?
— Наносил визиты.
— Звонил О'Доннелл. Он собирается заглянуть ко мне днем вместе с Гаррисоном.
Бендер покачал головой.
— Чертов Истмен! Надо бы ему яйца оторвать и заткнуть в глотку!
Президент оставил эти слова без внимания.
— Ты просил О'Брайена просмотреть досье на Фэллона?
— Да, я подумал, что нам не мешает узнать, исправно ли он платит налоги.
— Я тебе не верю, Лу.
— Да? — Бендер вынул изо рта сигару.
— Да. Уверен, досье понадобилось тебе потому, что ты хотел найти компрометирующие его данные. Чтобы с помощью шантажа перекрыть ему путь к президентству.
Бендер посмотрел на кончик своей сигары, затем подул на него, увидев, что огонек почти потух.
— Шантаж — слишком сильно сказано.
— А как ты это назовешь?
— Быть в боевой готовности.