Президент покачал головой.
— Пойми, он нужен нам для списка. Но только в качестве вице-президента! Вот я и хочу обезопасить нас на случай, если он вздумает жадничать.
— Садись, Лу,— сказал президент. И когда тот сел, продолжал: — Я прошу тебя прекратить это.
— Что именно?
— То, что ты затеваешь против Фэллона.
— И что же, прикажешь уступить ему и дать возможность быть выдвинутым в президенты?!
— Мы ничего не даем Терри Фэллону. Но у нас и без того неприятности. А все, что ты делаешь, может их только усугубить.
— Какие, собственно, неприятности?
— Предстоящее расследование.
— Сэм, мы имеем сведения об убийце. След к нему. И думаю, нам удастся его поймать в течение ближайших суток.
Впервые во время разговора президент обернулся к своему собеседнику.
— Это правда?
— Стопроцентная.
Бейкер откинулся на спинку кресла.
— Значит, ты уверен?
— Целиком и полностью. Если мы схватим убийцу, то Истмен окажется круглым идиотом. А расследование конгресса завянет на корню.
— Что там с этим сотрудником секретной службы?
— Это так, для отвода глаз. Истменовские игры.
— Какого сорта?
— Не знаю. Но обязательно выясню.
Сэм Бейкер внимательно посмотрел на маленького седого человека, сидевшего рядом с ним. Уже давным-давно он привык во всем полагаться на его суждения, так что сейчас ему требовалось немало усилий, чтобы усомниться в них. Тем не менее он нашел в себе силы повторить еще раз:
— Перестань возиться с Фэллоном.
— Сейчас не могу. Я близок к очень важным выводам.
— Выводам? Каким?
— Не знаю. Но чувствую, что это будет кое-что. Хотя пока не могу сказать ничего более определенного.
— Не подставляй нас без нужды, слышишь?
— Мне нужно президентское помилование для Везерби.
Бейкер непонимающим взглядом уставился на Бендера.
— Я с ним виделся, Сэм. У него есть информация, которая наверняка нам поможет. Но мы должны уплатить его цену.
— Нет.
— Тогда сократи остающийся срок. Срежь год. Какая, в сущности, разница?
— Нет.
— Черт возьми! Нам надо надеть на Фэллона ошейник. А то этот сукин сын может устроить на съезде такое…
— Лу, ты знал, что ЦРУ хочет заразить Мартинеса?
— Кто это тебе сказал? — холодно спросил Бендер, сверля президента взглядом своих горящих глаз.
— Отвечай на мой вопрос.
— Конечно, я отвечу.— Лу наклонился совсем близко к Сэму Бейкеру и перешел на шепот:— А какая, скажи, разница… если тебя не выдвинут в президенты?
Бейкер склонил голову и, закрыв глаза, начал потирать переносицу.
— Лу, ради бога, умоляю…
— Все сейчас висит на тоненькой ниточке, Сэм,— произнес Бендер задумчиво и, не повышая голоса, спросил: — Неужели ты хочешь войти в историю как человек, потерявший для Запада всю Латинскую Америку?
— Нет,— ответил президент у него за спиной.— Но я не хочу также, чтобы меня помнили как человека, поправшего Конституцию.
Бендер обернулся и в упор посмотрел на президента.
— Прекрати, Лу. Сейчас же. Оставь Фэллона в покое.
Бендер сунул руки в карманы брюк и начал внимательно разглядывать свои начищенные до блеска ботинки.
— Дело хозяйское,— буркнул он.
13.35.
Все утро Росс думал о Салли Крэйн. Растянувшись в шезлонге у себя на террасе в своих синих плавках, он неотрывно следил за занавеской, прикрывавшей стеклянную раздвижную дверь из ее комнаты, и ждал, пока Салли наконец соизволит появиться. Но за все утро занавеска так ни разу и не шевельнулась, оставалась плотно задернутой.
Да, по его вине она влипла в историю. Это уж как пить дать. Она соучастница преступления. Дойди дело до суда, Салли получит, правда, всего лет пять условно, согласившись выступить в качестве свидетеля обвинения. Но все равно ее политическая карьера закончится. Да и вернуться к серьезной журналистике тоже станет невозможно.
Учитывая, что они с Манкузо официально занимаются расследованием дела Мартинеса, едва ли им грозит тюрьма. Манкузо, правда, скорей всего, лишится своей пенсии, а ему, Россу, придется искать себе другую работу. Интересно, думал он, лежа на террасе, разрешат ему частную юридическую практику или нет? Только теперь ему пришло в голову: если запретят, то ему, в сущности, придется начинать с нуля.
Впрочем, до такой возможности еще очень далеко. И вряд ли имеет смысл предаваться сейчас мрачным мыслям. Ясно одно: всем им надлежит хранить полное молчание. Салли, Манкузо и ему. Если один из них расколется и отдаст остальных на заклание, то он, может, и сумеет избежать уголовного наказания. Но не скандальной известности.