— Еще кофе,— подозвал официантку Бендер и, как только, наполнив его чашку, она отошла, спросил: — Ты что, и на самом деле не можешь отыскать этого Петерсена?
— Нет,— напрямик ответил Раух.— Нам остается только ждать, что он сам заявит о себе.
— А он, по-твоему, может так поступить?
— Да. Ведь свое дело он не сделал. Значит, должен еще раскрыться.
— А где это произойдет?
— Там, где находится его жертва.
— И ты уверен, что эта жертва — Фэллон?
Раух пожал плечами: он не имел обыкновения сразу выкладывать на стол козыри, даже когда игра почти выиграна.
— Очень может быть.— И стал объяснять Бендеру: — О Центральной Америке Фэллон разглагольствует больше всех. Для Ортеги он куда опаснее, чем какой-то там Мартинес.
Бендеру было прекрасно известно, что Терри Фэллон резко критиковал ЦРУ за его провал в Центральной Америке и нажил в Компании немало врагов.
— Ну-ну, не будем насчет Фэллона! Ваша Компания давно наложила в штаны в Никарагуа. Если бы не головотяпство ЦРУ, там не было бы сейчас ни сандинистов, ни этих дерьмовых контрас.
— Тут все сплошь дерьмо! — возразил Раух.— Начиная с Рузвельта, мы всегда поддерживали семейство Сомосы — их и "Юнайтед фрут". Да еще "Чейз Манхаттан банк". Никого другого все американские правительства просто не желали там знать. И если бы сегодня какой-нибудь Сомоса оставался у власти, ты первым поддержал бы его, и сам это прекрасно знаешь.
Бендер смолчал: Раух говорил правду.
— О'кэй,— произнес он наконец.— Переходи к делу.
— Это не имеет прямого отношения к Фэллону. Понятно, что он нужен вам, чтобы Бейкер смог остаться на второй срок.
— Я же сказал, черт подери: к делу!
Смяв салфетку, Раух положил ее на тарелку.
— Фэллон требует для Центральной Америки жесткого курса. Он больше всех постарался, чтобы контрас получали деньги и оружие. Возможно, учитывая все это, Ортега решил: если он заставит Фэллона замолчать, то поставки для контрас прекратятся.
— Ты что, веришь всему этому?
Раух пожал плечами. Всего, чего он хотел от Бендера, он добился. Теперь самое время подвести его к нужному заключению.
— Я верю, что подобный вариант сценария возможен. Во всяком случае, он куда правдоподобней, чем ваш, согласно которому Ортега подослал убийцу к Мартинесу.
Покачав головой, Бендер произнес едва слышно, будто напоминая самому себе:
— Мы не можем потерять Фэллона, не можем…
— Конечно,— согласился Раух.— Но ты же знаешь, Лу, стопроцентной безопасности просто не бывает.
Некоторое время Бендер молчал: Раух видел, как бродившие в его голове мысли становятся все мрачнее.
— О'кэй! — прервал молчание Бендер.— Кто теперь наш человек у контрас?
— Карлос Бевилакуа, или просто отец Карлос.
— Еще один недоделанный? — вздохнул Бендер.— Ты что, не можешь подыскать настоящего солдата?
Раух улыбнулся:
— В партизанской войне, Лу, есть много такого, чего ты не понимаешь. Бевилакуа воюет с "комми" от имени Отца, Сына и Святого Духа. Он мистик, но вместе с тем весьма практичный человек: цель для него оправдывает любые средства.
— И он, по-твоему, сумеет вести эту проклятую войну?
— Да еще и проповедовать по воскресеньям!
— Кто его нашел?
— Мы.
— И он будет делать то, что ему велят?
— Его заповеди — бедность, чистота и послушание.
— Тогда так. Направим Ортеге послание — дадим ему понять, что если он еще раз попытается добраться до Фэллона, то мы…
— Какое послание? — как бы между прочим, ничем не выдавая своего волнения, осведомился Раух.
— Ну, к примеру, убьем кого-нибудь из тех, кто ему дорог.
Бендер выпустил в воздух струю голубоватого дыма; утренний свет пронзил ее узорными лучами.
— Кого, например? Его мать? — хохотнул Раух.
— Кого хотите. Но чтоб со стороны это выглядело как несчастный случай.
Раух улыбнулся: он добился своего, теперь можно было приступать к делу, не останавливаясь ни перед чем.
— Ну, Лу, таких отъявленных злодеев, как ты, поискать!
— Не трать время на комплименты.— И, аккуратно сложив бумажную салфетку, Бендер опустил ее на стол.
8.25.
Рольф Петерсен, держа в руке пакет с апельсиновым соком и пончиками, шагал через автостоянку. Здесь парковались постояльцы старой гостиницы "Холидэй Инн", где он сейчас остановился. Перед дверью своего 108-го номера он чуть замешкался. Уходя, он оставил включенным телевизор, а на ручке двери табличку: "Просьба не тревожить!" Это ограждало его от нежелательных посетителей. В одиночестве попивая теперь апельсиновый сок, он смотрел программу "Тудей".