Когда Салли повернулась и ушла в ванную, настольная лампа осветила напоследок еще изгиб ее спины и ягодиц…
Отхлебнув большой глоток джина, Росс вернулся к себе, присел на кровать. Спать ему больше не хотелось; он встал и включил программу Дэвида Леттермена. Росс никогда не находил его вечерние шоу особенно смешными, и сегодняшнее не было исключением. Он тут же выключил телевизор. Оглядев свою комнату, решил, что она чертовски мала, чтобы торчать в ней день и ночь — а ведь именно это и пришлось бы делать, если за ним действительно следят. Надо это проверить, решил Росс. Одевшись и сунув в карман револьвер, он взял ключ от номера и вышел.
Манкузо долго еще сидел у телефона, раздумывая: не перезвонить ли Россу? Не понравилось ему, как парень с ним разговаривал. Конечно, Салли Крэйн недурна собой, сиськи и задница в полном порядке. Чувствуется, что эта дамочка немало повидала на своем веку. Но уж слишком она непроста для такого парня, как Дэйв.
Спустившись на первый этаж, Манкузо заглянул в бар, о котором говорил таксист. Так и есть: проституток тут хоть отбавляй. Манкузо подсел к одной такой. Маленькая, рыжеволосая. Лет сорока.
— Что будем пить?
— "Бурбон". Двойная порция.
— Это по мне.
Бармен поставил перед ним выпивку.
— Ты что, здешний? — спросила она.
— Нет, из Вашингтона.
— В правительстве служишь?
— Угу. Езжу, отлавливаю победительниц конкурсов красоты для нашего президента.
— Очень ты умный, как я погляжу.
— Хочешь, я и тебя проверю?
— Попробуй.
— А сколько возьмешь?
— Сотенную.
— Брось. Я не такой голодный, а ты не такая уж красотка.
— Получше тех, что у тебя дома.
— Ну, это как поглядеть.
Они оба засмеялись. Манкузо сказал бармену, чтобы тот прислал официанта с выпивкой в номер. Пока ехали в лифте, смеялись без передышки.
Манкузо снял пиджак, и она увидела у него на боку револьвер.
— Ты что, "фараон"?
— Ну, не сейчас, рабочий день окончен.
— Под "фараонов" не ложусь!
И стала одеваться. Тогда он выложил на кровать пятидесятидолларовую бумажку.
— Так пойдет?
Она поглядела на деньги, потом с опаской снова на него:
— А не трахнешь?
— Обязательно. И как следует!
— Это мы еще посмотрим. — И снова стала раздеваться.
В темноте она тихо застонала, когда он вошел в нее. А когда кончил, тут же включила свет. Вместе они выпили еще "бурбона".
— Хочешь по новой?
— Пятьдесят — мой предел,— ответил Манкузо. — Сегодня я не при деньгах.
— О'кэй,— ответила она. — Теперь так, по любви.
Она сделала, как сказала. И это была единственная любовь, которую он понимал.
Дэйв Росс спустился в диско-бар. Заказав порцию "Бифитера" в пластмассовом стаканчике, он вышел через заднюю дверь прямо на пляж. В мягком лунном свете была видна вся цепочка отелей, тянувшихся вдоль океана. Поздний час, на пляже никого. Резко похолодало. Но его это не остановило. Не оглянувшись, он прошагал туда, где поднималась песчаная гряда, за которой начинался спуск к океану. Поставил свой стаканчик на утрамбованный песок, скинул ботинки, бросил на них пиджак и брюки. И побежал к воде.
Он долго плыл, лежа на боку и придерживая револьвер. Затем свернул на север, проплыл еще с полмили по течению. Наконец, убедившись, что неоновую вывеску отеля "Мирамар" уже не различить, повернул к берегу. Волна выплеснула его, обессиленного, на песок. С юга дул холодный бриз, капли воды на коже, казалось, превращались в ледышки. Пригнувшись, чтобы его не видно было за песчаными дюнами, Росс двинулся по пляжу в сторону своего отеля. Мокрые шорты обжигали холодом, он лязгал зубами, а на подступах к отелю окончательно выдохся.
Оставалась еще одна, последняя дюна. Росс опустился на четвереньки и пополз — по колючему песку, будто по битому стеклу. Осторожно выглянул из-за вершины песчаной гряды…
В тени под навесом спасательной станции притаился какой-то мужчина в сером пиджаке и черных ботинках. Он стоял спиной к Россу и не спускал глаз с оставленных на берегу вещей.