Ф. Ф. Брандт, убеждая Триниуса, не зря упомянул имена выдающегося русского исследователя Арктики, адмирала, главного правителя русских владений в Америке в 1829–1835 годах Ф. П. Врангеля и мореплавателя, вице-адмирала И. А. Куприянова, бывшего в 1834–1840 годах одним из главных правителей компании. От их поддержки (а на нее Федор Федорович мог рассчитывать) зависело многое для успешного осуществления задуманного.
Предложение, с которым выступил 31 мая 1839 года на заседании конференции Академии Федор Федорович Брандт от имени академиков Триниуса, Бонгарда и своего, вызвало разноречивые суждения. Три академика предлагали командировать в русские владения Северо-Западной Америки сотрудника Зоологического или Ботанического музеев для специального сбора зоологических и ботанических коллекций. Однако многие из академиков выступили против этого предложения. Возражения были все те же: предприятие это дорого и сложно: у Академии денег нет, а Двор их не даст.
Следующее заседание конференции было назначено на 2 августа. Два месяца Брандт и Триниус готовились к последней "битве" с нерешительными и сомневающимися коллегами по Академии. В эти два месяца, пока Брандт и Бонгард составляли инструкции для собирания зоологических и ботанических коллекций, Триниус многократно появлялся в Петербургской канцелярии Российско-Американской компании.
В начале июля Карл Антонович вместе с Федором Федоровичем были приняты адмиралом Ф. П. Врангелем.
…В середине июля 1839 года Илья Гаврилович Вознесенский собирался переехать из каморки в небольшую квартиру, подысканную на 4-й линии, вблизи дома казенных академических квартир. Он собирался там встретить свой день рождения, свои двадцать три года.
Нажитого у Ильи было мало: книги да несколько чучел орлов, так что переезд представлялся несложным. Однако его пришлось отложить на целое десятилетие. 17 июля Брандт прислал за Вознесенским.
Собравшиеся в кабинете Брандта академики рассказали ему о задуманной экспедиции и о том, что именно ему, Вознесенскому, предстоит ее совершить.
Илья Гаврилович долго не мог уснуть в ту ночь. То, что выбор пал на него, то, что ему академики доверяют собрать согласно подготовленным инструкциям-программам зоологические и ботанические коллекции, было воистину подарком судьбы. Илья не сомневался, что справится с заданием. Только бы согласилась с его кандидатурой конференция Академии! Ни о каком переезде на новую квартиру помощник препаратора уже и не думал. Он ждал 2 августа.
На заседании 2 августа конференция вновь обсуждала записку о командировании академического служащего в русские владения Северо-Западной Америки, известные в то время под названием "Русская Америка".
Присутствовавший на заседании представитель Российско-Американской компании адмирал Ф. П. Врангель заверил конференцию, что компания предоставит командируемому Академией право безвозмездного пользования судами компании как для переезда, так и для пересылки материалов и будет оказывать ему всяческую помощь.
Заявление Врангеля покончило с сомнениями. Вопрос о поездке был решен. Кто-то предложил воспользоваться этой поездкой для обогащения Этнографического музея. Хранителю его — Е. И. Шрадеру — поручено было составить подробную инструкцию для сбора этнографических коллекций.
Снабженный тремя инструкциями, добрыми напутствиями, Илья Гаврилович Вознесенский 20 августа 1839 года с тревогой, надеждой и уверенностью в себе взошел на палубу корабля "Николай", принадлежащего Российско-Американской компании, чтобы отправиться к далеким берегам Америки. В Санкт-Петербурге Вознесенский оставлял любимые музейные залы, привычное дело, заботливого Федора Федоровича Брандта, которому он обещал писать регулярно. Но на берегах Невы не оставалось ни друзей, ни близких. Не мог ведь он, самоучка, выходец из низов, считать своими друзьями господ академиков, хотя они были добрыми и внимательными к нему. Корабль давно уже скользил по глади залива, и строгий столичный город пропал в серой дымке дождя.
На корабле у Ильи Гавриловича была прекрасная каюта, у него было место в офицерской кают-компании. Вознесенский по своему положению академического командированного был причислен к видным служащим компании. Вспомнился пункт из инструкции Брандта: "Илья Вознесенский находится непосредственно под начальством губернатора колоний Этолина, от которого по соглашению с компанией будет получать как жалование, так и деньги на покупку потребных ему для работы материалов и естественных произведений".
Путешествие начиналось отлично. Компания проявляла заботу почти отеческую, все остальное зависело от исследователя. От него самого зависел успех дела, необычного по масштабам.
Вдумайтесь! Одному человеку двадцати трех лет от роду Академия наук официально поручала собрать коллекции по крайней мере по трем отраслям знаний — зоологии, ботанике и этнографии и по возможности присовокупить к этому сбор горных пород, в том числе минералов!
Кунсткамера разделилась на самостоятельные музеи, а задание Вознесенскому было, по существу, заданием кунсткамерным. Один человек представлял собою сложную экспедицию, и только молодостью лет можно объяснить его решимость выполнить такую задачу.
Целый год от Вознесенского не было письма. Бон-гард скончался, так и не узнав о ходе экспедиции. Нередко в конференции Брандту задавали вопросы о его подопечном, но он ничего не мог ответить. Верил ли Федор Федорович в успех? Когда такой вопрос задавал ему Карл Антонович, старевший с каждым месяцем и боявшийся старости, Брандт отвечал бодро — да, верит! По самому себе он не мог лгать и с нетерпением ждал писем, чтобы развеять сомнения.
Первое письмо, которое пришло почти через год, было от 26 мая 1840 года. Вознесенский написал его в городе Ново-Архангельске на острове Ситха (теперь остров Баранова) в доме главного правителя Русской Америки И. А. Куприянова. Первое письмо обстоятельно описывало все многомесячное плавание "Николая", длительную стоянку в одной из бухт Бразилии и в чилийской гавани Вальпараисо, во время которой были собраны первые коллекции из трех царств природы, наконец, прибытие 1 мая в Ново-Архангельск. Большая часть письма посвящена И. А. Куприянову, который радушно принял посланца Академии, поселил в своем доме, определил к нему в помощники молодых креолов, чтобы они учились сбору коллекций и препарированию животных. Начиналась североамериканская одиссея Ильи Гавриловича Вознесенского, о масштабах и грандиозных итогах которой еще никто не подозревал.
В доме Куприянова Вознесенский пробыл больше двух месяцев. За это время он не успел совершить длительных поездок на материк, по получил редкую возможность внимательно ознакомиться с большой коллекцией зоологических и этнографических предметов, собранных Куприяновым за пять лет в различных частях Америки. "Эту коллекцию, — писал Вознесенский в общем отчете, — я пересмотрел в Ново-Архангельске, привел в порядок, составил каталоги и уложил. Наглядное занятие это было для меня весьма полезно, ибо я на будущее время знакомился с предметами".
Первое письмо успокоило Федора Федоровича, по еще не вселило полной уверенности в успехе экспедиции. Письмо, посланное Ильей Гавриловичем 15 ноября 1840 года из Саи-Франциско, пришло в Петербург только в начале 1841 года. По его получении академик Брандт радостно воскликнул:
— Свершилось!..
Селение Росс. Рис. И. Г. Вознесенского.
…Первые дни сентября 1841 года, когда над океаном серые облака все чаще сбивались в огромные темные тучи и волны с глухим рокотом накатывались на отлогую песчаную кромку крутого берега, Илья Гаврилович подолгу задерживался на небольшой возвышенности, пытаясь навсегда запечатлеть облик истинно российского селения Росс, созданного три десятилетия назад русскими поселенцами на калифорнийском берегу. У самого края берега, заросшего кустарником и редкими высокими кедрами, приютилась деревянная церковь, снаружи обмазанная глиной и побеленная, рядом с ней колокольня, чуть дальше — деревянная башня-маяк и вдали одноэтажные, рубленные из сосновых и кедровых стволов избы поселенцев, амбары и склады компании. В виду селения пятый день стоит на рейде бриг "Елена", которым командует Л. Л. Загоскин. Ему выпала тяжелая участь перевезти все население Росса в Ново-Архангельск. Россия не смогла сохранить свою колонию на калифорнийском побережье и вынуждена покинуть этот берег, освоенный русскими поселенцами.