Глава 29
Интерлюдия. Где-то под Прагой
— Оставляем муниципалитет? Гашик, ты уверен? — Войцех с сомнением посмотрел сначала на полыхающие через дорогу баррикады, потом на отдавшего приказ сержанта. — Нам точно нужно отступать?
Вообще, в Императорской армии было не принято сомневаться в приказах командиров, но Гашик не только был с Войцехом из одного города, так ещё и приходился ему троюродным племянником.
— Таков приказ, рядовой! — отрезал Гашик и, поправив перевязь с саблей, добавил. — Я тоже сначала не поверил капитану Жарику. Поди потом найди такое удачное место для обороны! Но он убедительно дал мне понять, что не потерпит своевольства.
Судя по ссадине на скуле сержанта, пан капитан не стеснялся в выражениях.
— Значит, отходим? — Войцех с сожалением посмотрел на каменную ограду местного муниципалитета. — А гражданские?
— Кто хотел, те уже ушли, — мрачно отозвался сержант, — а остальные… Вон там.
Войцех машинально посмотрел на горящие баррикады и согласно кивнул.
Вся эта история с восстанием началась две недели назад и происходила на глазах у Войцеха.
Сначала появились непонятые личности, которые начали оттираться в столовых и кабаках. Они щедро угощали работяг выпивкой и сетовали на императорскую власть.
Войцех лично слышал одного из таких мужичков, и ему сразу не понравились его слова. Говорил он вроде складно, но Войцех жил здесь с самого детства и отлично помнил как было раньше и как стало сейчас.
Да, с приходом Империи коррупция никуда не делась, но начали строиться дороги, появляться мануфактуры, открылся филиал столичной Академии магии.
Храмовые форточники Империи в первый же год закрыли 90% всех Проколов, а остальные поставили на учёт, благодаря чему стало возможным торговать насыщенными силой ингредиентами.
Пенсии, социальные выплаты, земские врачи… Жизнь однозначно изменилась к лучшему.
Да что там! Если в детстве Войцеху и его братьям приходилось обедать супом из соломы и картофельных очисток, то сейчас даже скромное жалование стражника позволяло содержать семью из шести человек!
Простые люди с приходом Империи выдохнули и начали наконец-то жить. Да и местные дворяне не остались внакладе. Особенно те, кто пошёл на службу в имперскую армию.
Взять того же капитана Жарика. Раньше, несмотря на звание шляхтича, всё, что у него было — старая отцовская сабля, потрёпанное седло, да дворянский гонор. Сейчас же, помимо солидного жалования, пан Жарик пользовался немалым авторитетом.
Шутка ли, дослужился до капитана!
И так было сплошь и рядом.
К тому же, став невольным торговым буфером между Австро-Венгрией и Российской Империей, Царство Польское начало стремительно богатеть.
Налоги в имперскую казну были совсем уж смешными, и практически все деньги оставались в руках местного дворянства и имперского рода Новиковых.
Войцех был уверен, что губернатор и сейм воруют, как не в себя, но даже несмотря на их загребущие руки, денег было столько, что хватало на постоянные улучшения.
Строились доходные и жилые дома, открывались почтовые отделения и ремесленные училища.
В общем, на взгляд Войцеха, всё шло хорошо.
Да, были минусы, но сравнивая то, что было, с тем, что стало, разница была налицо.
И когда Войцех услышал про славных панов, про гордость нации и про независимость великого польского народа, он сразу понял — что-то здесь нечисто.
Ведь зачем кому-то вносить разлад в спокойную жизнь горожан?
Так и оказалось.
Листовки, стачки, забастовки… Местные словно попали под какой-то дурман. Жгли почтовые станции, требовали независимости и величия Царства Польского.
Сначала их разгоняли дубинками и оплеухами, но когда у бунтующих появились арбалеты, ситуация резко накалилась.
Словно невидимый великан расколол губернию на две части: одни пили дармовую выпивку и требовали независимости, другие собирали вещи и скот и уезжали на восток — под защиту имперской армии.
И чем дальше, тем агрессивней действовали бунтовщики. Вот только Новиковы — неофициальные имперские ставленники — не спешили бросать против мятежников армию.
До этого дня приказ был однозначен — удерживать ключевые объекты населённого пункта: муниципалитет, торговые посты, почтовые станции и имперские тракты.
Сейчас же, начальство решило ни с того ни с сего… сдать город бунтовщикам?
От одной этой мысли сердце Войцеха обливалось кровью.
Столько сил было вложено в свой дом, в свой город. Опрятные лужайки и цветники, самолично сколоченные беседки и широкие дубовые столы… А мраморный фонтан, построенный имперским каменщиком?