В моем кармане торчал мятый, грязный, со следами от воды загранпаспорт. Это ничего, что он был такой измученный и старенький. Он давал мне самое главное: возможность выбраться в Россию. И они на всякий случай проводили бы меня, посадили на самолет и помахали желтыми ладошками. Вдруг я действительно подготовил на них «бомбы»-компроматы?
– Хорошо, – сказал я. – Но я сначала хотел бы встретиться с Пат.
Мария демонстративно фыркнула.
– Зачем она тебе нужна? – усмехнувшись, спросил Лао.
– Она нужна мне всего лишь как проститутка.
– Ты можешь выбрать любую, мы оплатим тебе самую дорогую. Даже включим это в контракт. – Лао оживился, а присутствующие мужчины, включая «эсэсовцев», сдержанно рассмеялись.
– Мне нужна именно она, – настаивал я на своем.
– Но мы рассчитались с ней и не представляем, в каком борделе ее искать.
Лао состроил такую физиономию, будто имел дело с подростком, который повредился умом от первого любовного опыта. Не хватало еще сентенций на темы морали.
Я сказал, что сам буду искать ее. Потом они долго пытались у меня выведать, собираюсь ли я расправиться с ней за измену, предупредили, что и за проститутку можно получить смертную казнь. В общем, пугали, то есть отговаривали. Вот это-то меня и настораживало.
А Марию я вообще не понимал. Она тихо сидела в дальнем темном углу, а потом я заметил, что кресло ее уже опустело. Она исчезла, будто превратилась в легкий дымок от кальяна. Кальян стоял на ковре, а трубку от него усиленно посасывал Веракса.
– Хорошо, – неожиданно быстро согласился Лао. Он вообще быстро все просчитывал. Главное – прибыль, которую он вновь собирался заработать на мне. – Хорошо, – повторил он, – но мы не можем дать тебе на это больше трех дней. И по некоторым причинам не можем помочь в поисках: проститутками я не занимаюсь. Скажу тебе честно: я не хочу, чтобы кто-то сказал, что Лао вторгается в чужую сферу и его люди ищут какую-то публичную девку. Что скажут в обществе о моей репутации? И еще условие: ты должен отдать свой паспорт.
Ни минуты не задумываясь, я вытащил документ и швырнул. Паспорт раскрылся и, помахивая листками, красной птицей приземлился у ног Лао. Я все глубже засовывал голову в пасть этому чудовищу. Но уже не мог остановиться. Пат была единственным человеком на планете, которому я рассказал о чудовищной препарации моего лица. И она поверила и пожалела меня, несчастного, потерявшего лицо. А Мария, раскусив меня, поторопилась бросить. Мне не дадут обмолвиться с ней ни словом. И захочет ли она общаться со мной?
– Мне дадут аванс – хотя бы из отобранных у меня денег?
Получив три сотни долларов, я вышел на волю. Ночная жизнь продолжалась, навстречу попадались одурманенно-счастливые люди, кто пьян, кто просто весел; разноцветье рекламы, вывески «night-club», «lady’s massage», «stripshow», искрящиеся гирлянды огоньков на деревьях под розовеющим небом. Светало…
Сутенеры с туманными лицами звали меня под крыши борделей; располневшие мамки демонстрировали живой товар. Раскрашенные девочки стоически сдерживали зевоту и улыбались кукольными улыбками. Все хотели меня совратить. Я кивал, пощипывая бороденку, спрашивал о девушке по имени Паттайя. Мне демонстрировали всех, мол, какая разница… Но ее не было.
В очередном «учреждении» меня попросили подождать. Я закемарил в уютном кресле. Меня нежно разбудила мамка. Рядом с ней стояло толстенькое создание лет шестнадцати; дева источала свежий запах шампуня. «Это – Патта!» – сказала хозяйка, ткнув пальцем в толстушку.
– Патта, да не та! – вскричал я.
Не мог же я стерпеть такой безобразной подмены!
Я бродил бесцельно у бесконечных торговых рядов с очками, бижутерией, часами, сувенирами и прочей малохудожественной дребеденью, среди которой преобладала культовая композиция из четырех слонов; все это, и в придачу весь Таиланд, мне предлагалось немедленно купить. Но мне нужна была всего лишь моя худая обезьяночка.
Потом я набрел на дешевую столовку на втором этаже. Кафельный пол и стены, металлические столики с пластиковыми столами ностальгически напомнили общепит. Я заказал у хозяина-китайца макароны с жареным яйцом и острый салат из местных овощей. Время до вечера коротал на берегу моря. Ветер шумел в пальмовых кронах, на двадцатиметровой высоте висели кокосы – маленькие ядра. Срываясь со свистом вниз, они методично пробивали черепа глупым, как куры, европейцам.
Вечером я снова бродил по горячим неоновым улицам города. Красный свет плясал на моем лице, временами на меня накатывали тугие мысли о полной бесцельности существования. Я продолжал порочное и тоскливое путешествие по публичным домам, саунам, массажным салонам, разыскивая среди сонма узкоглазых лиц лишь одно нужное. В голове крутились слова хитрого Лао (при минимуме общения человек наиболее подвержен навязчивым мыслям): «Мы оплатим тебе самую дорогую девушку… Даже включим это в контракт!»
Выбившись из сил, я делал перерыв, пил пиво и снова продолжал свой беспримерный поход по борделям…
На следующий день слух о странном европейце пошел гулять по улицам. Меня уже знали почти все проститутки города. Накрашенные обезьянки атаковали меня, то одна, то другая тащили за руку и, стуча себя пальцами в маленькие груди, говорили, что их звать Паттайя. Они искренне веселились, потому что были очень юны и, несмотря на препаскудную профессию, им хотелось играть и радоваться жизни.
Я позорно бежал с центральных улиц и, наняв мальчишку на «Хонде», колесил по окраинным заведениям.
Но было тщетно. Меня просили остаться, обещали неземной рай с красавицами, которые улыбались мне с публичного подиума, но я холодно отказывался от сомнительных, прямо скажем, удовольствий.
Потом я вновь уснул под шум прибоя. Утром меня разбудили мальчишки-мусорщики: они с грохотом выгребали из урн жестяные банки из-под напитков, собирали бумагу, упаковки и прочий мусор на пляже. Я поплелся к автобусной станции, купил билет до Бангкока и через несколько долгих часов был в столице. Нет, я не собирался обследовать все публичные заведения этого гиганта: на это мне бы не хватило и тройной старости. Я отправился туда, где впервые встретил Пат, однозначно решив, что поиски надо всегда начинать с начала.
Заведение сэра Артура Вилкинса не претерпело изменений, все та же стеклянная одноэтажка. Помнится, хозяин собирался затеять перестройку – добавить второй этаж, но, видно, чего-то не хватило: или спроса на проституток, или денег на кирпичи.
Я осторожно приоткрыл дверь, почему-то мелькнула мысль, что мне могут здесь сделать засаду. Вилкинс сидел на своем обычном месте в стеклянной конторке, правда, весь вид его более соответствовал прежней фамилии Вилкин. Нестираная рыжая майка, облезшая до гадливости голова, сизый нос. В потянувшем сквозняке почувствовался привычный запах «Смирновской». На подиуме сидели пять с половиной девиц. Одна при моем появлении почему-то вышла, потом снова заглянула с зазывной тоской. Я даже не сумел разглядеть ее лица: маленькая хрупкая фигура в ярко-алом кимоно.
Пустующий зал показался мне еще более маленьким и убогим. Похоже, здесь редко мыли полы. При моем появлении Вилкин с натугой оживился, вперив красные очи, молвил:
– Какую даму желает джентльмен?
Как и прежде, они все были пронумерованы.
Он не узнал меня.
– Это я, Вилкин, забыл? – спросил я по-русски.
– А-а, – протянул он. – Оттянуться пришел. Рад видеть…
А я, как всегда, забыл, что, оставив прежнюю личину, поменял свое лицо. Кого же ты вспомнил, старина «сэр Артур Вилкинс», а скорее сделал вид, что узнал? Да мало ли здесь шляется русских плейбоев, упорно торопящихся перетрахать то, что отцы недотрахали…
– Кого хочешь?
– А чего такой слабый выбор?
– Времена… Конкурентов много, девочек переманивают, скоты узкоглазые!
– Зачем же так? – не без ехидства спросил я. – Ведь эти люди и эта земля приютили тебя, на телах этих девочек ты кормишься.
– Ты коммунист, что ли? Так иди, вали отсюда, мне делом заниматься надо!