- Предпочтешь искать ее самостоятельно там, за звездами, или доверишь моим людям? И кстати, как тебя зовут?
Так Стас Кучеров, четырнадцати с половиной лет, стал первым местным в команде Димитри. И на долгое время единственным. Так князь узнал о том, что в коммерческих схемах да Шайни, созданных для операций с живым товаром, участвовали и местные. Пояс смертника, бывший на пацане, князь брезгливо, двумя пальцами, отдал шокированным безопасникам. Город ахнул и начал присматриваться.
Сообщая об этом Полине по телефону, Виталик горестно прокомментировал: "Прости, Полинчик, не доглядели". И страшно удивился, получив в ответ веселое: "Виталик, не морочься, сейчас он сам все сделает". И ведь как заранее знала. Через всего двое суток после этого разговора на набережной Сенную площадь украсил ряд кольев. Разумеется, не пустых. И горожанам не стало легче от того, что на кольях умирали чужаки, бывшие причиной их ненависти. Как оказалось в очередной раз, смерть есть смерть, а боль есть боль, и вид чужого страдания своей беды не отменяет. Жители окрестных домов, привычные ко многому, пили водку стаканами и все равно жаловались на бессонницу еще месяц: стоны умирающих, доносящиеся с улицы, снились им по ночам. После этого настала очередь виселиц, все на той же несчастной Сенной. Жители матерились, привыкали жить с зашторенными окнами и ходить дворами. А затем дошло и до чистых гуманных мер: князь открыл для себя ручное огнестрельное оружие. Местом казни он выбрал Дворцовую площадь.
Накануне дня, назначенного князем для исполнения приговоров, к нему пробилась со скандалом целая делегация местных. Делегация состояла, судя по речи пришедших, из образованных и очень хорошо воспитанных людей. Они выглядели ничуть не лучше да Онгая в первую встречу и напоминали чем-то неуловимым его московскую собеседницу. Делегаты принесли бумагу с требованием защитить от казни... Дворцовую площадь. Князь не поверил глазам и перечитал петицию. Не помогло. В бумаге действительно было именно то, что он прочел. Тогда он задал им вопрос о смысле их требований и был изумлен ответом: они действительно хотели, чтобы казнь была перенесена с Дворцовой площади, а лучше вообще из границ культурного центра города. Потрясенный этой логикой Димитри задал делегатам вопрос:
- Я понял, на площади казнить нельзя. Где можно?
Делегаты переглянулись. Кто-то, скривившись, выдавил из себя слово "Кресты". Остальные закивали.
Князь пожал плечами:
- Значит, там, - взял ручку и размашисто написал: "Удовлетворить". Поставил дату и подпись и подвинул прошение по столу от себя.
Не успевшая вслед за старшими товарищами и учителями Марина встретила делегацию на выходе из Адмиралтейства. Все были живы, но ошарашены и как-то пристыжены. Лев Яковлевич держал в руках пластиковый файл с документом и молчал. Прямо на спасенной Дворцовой у ограждения колонны группа остановилась обсудить произошедшее. Уже бог весть сколько лет приличный человек и депутат городской думы, в незапамятные времена бывший неформалом по прозвищу Китаец, глядя на файл с документом, сказал:
- Ну что - город мы спасли. К сожалению, не от смерти, но по крайней мере от продолжения посмертного позора. Безобразно мало, но сделать больше вряд ли было возможно.
Вот так Санкт-Петербург и отметил сто вторую годовщину Февральской революции.
02 Чужие воды
28.02.2019. Augmentina:
Добрый день, друзья и прохожие. Вчера мы с вами - кто заметил, конечно - знатно отметили сто вторую годовщину Февральской революции. По поводу состоявшейся встречи "Живого Города" с наместником, о которой в общих чертах мне рассказала подруга Марина, успевшая к шапочному разбору и первой рефлексии участников событий, могу сказать только, что эти люди всегда были для меня образцом настоящего питерского поведения. Я бы хотела хоть сколько-то быть похожей на них. Еще больше я бы хотела, чтобы условия не предоставляли им больше возможностей демонстрировать свое мужество и интеллигентность настолько открыто. Но тут уж не мне решать, и не им, к сожалению. "Времена не выбирают, в них живут и умирают" - что досталось, в том и живем.
Но я хочу поговорить о другом. О великой силе фотографии. Записи видео и аудио можно смело причислять к этой же категории, но они появились позже, а великая сила фотографии распространилась на них по чрезвычайно важному общему признаку: возможности беспристрастно фиксировать события, какими бы они ни были. Согласитесь, очень трудно быть живым человеком и писать батальное полотно или хотя бы наброски к нему, а потом еще и оставаться в здравом уме и хотя бы относительно стабильным. А фотоаппарат не будет плакать и материться по ночам, он не перестанет спать и есть, фиксируя на пленку или переводя в цифры все, что попало в кадр. И тем он хорош. Именно фотографии из Освенцима и Заксенхаузена обеспечили какой-то части авторов и исполнителей преступных деяний явку в суд. А фотографии с оккупированных территорий помогли прояснить судьбу казненных без суда и следствия оккупационной властью. Ну и конечно, характер отношений местных жителей с "пришедшими дружить строем" тоже выявлялся в том числе фотодокументами. Он и так вряд ли будет ясен до конца, но сохраненные свидетельства могут, попав на глаза потомкам, кого-то все же заставить задуматься.