Мартовское солнышко с аппетитом грызло снег, сплевывая под ноги прохожим сосульки и мусор. По еще крепким и белым дорожкам пустого бульвара на окраине города шли мужчина и женщина, неторопливо беседуя на ходу.
- Полинчик, а ты откуда знала, что он отмочит такую корку?
- С кольями-то на Сенной? - Полина усмехнулась так, как будто у нее болел зуб и она только что обнаружила, что забыла взять с собой анальгин. - Виталик, если я правильно поняла предыдущего, у них в головах времена то ли Генриха Восьмого, то ли Ивана Грозного. Ну представь себе, что нам заменили Томаса Уолси на Томаса Мора, вот и вся разница. Этот тоже приличный до первого срыва, а стоит поскрести - и пожалуйста. Спасибо еще, что на Кромвеля не похож... вроде бы.
- Получается, того тоже сорвало?
- Ну да. От страха не справиться после смерти Гаранта.
Мужчина задумчиво почесал бровь:
- Поль, а ты уверена? Те были щедрыми, а легат, приехав, не засыпал город золотом сразу. Может, все-таки не оно?
Женщина опять усмехнулась как будто через силу:
- Виталя, это еще впереди. И ты не забудь, что они здесь только официально четыре года, да пока отделение края провели, да перед этим еще сколько-то. Ведь они не за три дня тут нарисовались. Вот увидишь, нас всех еще придут покупать, причем чечевичную похлебку будут предлагать очень нажористую. И к этому времени нам надо бы успеть сварить себе собственные щи.
- А зачем? - не понял анархист. - Они нам должны, будет справедливо, если отдадут хотя бы часть.
Психолог, вздохнув, перешагнула через лужу, наполненную полурастаявшим снегом.
- А затем, друг дорогой, что отдадут они не просто так, а с прицелом за эту часть купить наше согласие считать, что ничего не было. Часть, кстати, будет очень небольшой, а списать предложат все потери целиком. И если им это удастся, все их подвиги войдут в ежедневную норму. Так вот: мы не согласны забыть, и случившееся - было. И пока мы помним, что было и какой за ними долг, договариваться с городом им придется на наших условиях. Мы с тобой, правда, этого скорее всего не увидим.
- Да и пофиг, что не увидим, я знал, во что ввязываюсь, - легко ответил Виталик. - Мне другое интересно: как на это работает идея не брать компенсацию? По мне, это в чистом виде "назло кондуктору куплю билет и пойду пешком".
- Да нет, - не согласилась Полина, - чуть посложнее. Помнишь правило "кто девушку ужинает, тот ее и танцует"?
Виталик смутился. Ходок он был еще тот, запас наличных средств "на внеплановый кофе" в мирные времена у него был таких размеров, что при разумной экономии на эту сумму пара студентов могла месяц жить и покупать учебники. И об этой части своей жизни он предпочел бы промолчать, но Полина ждала, спокойно и доброжелательно глядя ему в лицо, и он выдавил:
- Да кто ж не помнит...
- Ну вот, - улыбнулась она, - представь себе задачу потанцевать девушку, у которой есть свой кошелек. И добавь, что убирать кошелек в карман она не намерена по условию.
Виталик честно попытался. И видимо, даже что-то припомнил. Усмехнулся, покрутил головой, смущенно улыбнулся Полине:
- Я в свое время не преуспел.
Она кивнула:
- Естественно. Если тебе предлагают кусок пирога, когда ты голоден, ты можешь взять его только на условиях предлагающего. За еду предложили потанцевать - ну, значит, танцуй, выбирать не приходится. Но когда у тебя есть своя еда, пусть не пирог, но хоть бутерброд, или ты не голоден, то можно не страдать ни о пироге, ни о собственной безопасности. Ты просто не идешь за предложенным на негодных условиях, а достаешь из заначки свое. Бутерброд, например.
Виталик замер, не завершив шаг, и с минуту молча смотрел на Полину остановившимся взглядом, потом сказал: