— Ты знаешь, что стало с Ольгой, Антоном и Романом? — спросил меня Михаил.
— Романа перевели в другой автопарк. А Ольгу и Антона я встретила сегодня у входа в правительственное здание. Их вызвал правитель.
— Боюсь, они теперь находятся в ожидании своей участи в особом медкорпусе. Роман точно там. Я видел его медкарту в ординаторской.
— Правитель мой!
— Мучитель мой, ты хотела сказать? Это происходило со всеми: с Кристиной0323, с Виталием0608, которого спасли от роя ос. Все они стали подопытными кроликами. Одного я не могу понять…
— Чего же? — спросила я.
— Почему они отпустили тогда тебя после твоего обморока?
— Я думаю, это Василий приказал. У него на меня, как бы это сказать, особые планы, — созналась я.
— Не понял, что еще за планы? — удивился Михаил.
— Он мне недавно признался в любви. Ты знаешь, что такое любовь?
Михаил молчал, пытаясь вспомнить значение этого слова.
— Любовь — это еще одно запрещенное чувство, — продолжала я. — Я вспомнила это чувство. Вернее, я его и не забывала, глядя на тебя. Это когда ты не можешь жить без другого человека и готов пожертвовать всем ради него.
— И ты его, правителя, тоже…? — пытался задать свой главный вопрос Михаил. Так я и думала, он всегда меня ревновал к Василию.
— Я тоже испытываю это чувство, но не к Василию, как бы он этого не хотел.
Михаил молчал. Я практически призналась ему в своих особых чувствах, за которые меня запросто поместят в операционную на долгие века. Как я ждала, что он скажет: «Я всегда любил тебя, Валерия», но этого не произошло. Для осознания своего чувства требуется время. Так что подождем.
Мы подъехали к автопарку. Михаил вышел из электромобиля, открыл гаражные ворота и знаками показал мне заезжать внутрь. Припарковав транспорт в дальнем углу, за большим локомотивом, чтобы его не сразу заметили, я закрыла ворота и включила свет. Михаил в это время уже шуршал в нашей ласточке, производя известные одному ему операции.
— Валерия, пройди по остальным автомобилям, собери все энерготюбики и всё переносное оружие, что найдешь. Я пока отключу связь, и рванем.
— Подожди, — остановилась я. — Про выезд понятно, пункт назначения я загрузила в картограф. Но что делать с голограммщиком?
— Не волнуйся, — успокоил меня Михаил. — Я в курсе, как там всё устроено. А Виктор появится не раньше 08.30. Так что за дело.
Мы готовились к отъезду два часа. Время уже приближалось к полуночи, когда мы были готовы к побегу.
— А почему сектор номер 57? — спросил меня Михаил, взглянув на карту.
— Это наше место. Мы там провели пятьсот тысяч лет. Я уверена, что мы там можем найти ответы.
— Ответы на что?
— Почему мы одноименные. Почему нас тянет друг к другу.
— Окей, — весело крикнул Михаил в духе Антоновских шуток-прибауток и завел автомобиль.
— Переодеваться не будем? — спросила я.
— Ну ты даешь! — засмеялся Михаил. — Мы нарушаем уйму правил. Возможно, нас сразу убьют, не привозя в особый медкорпус. А ты собралась соответствовать их правилам о внешнем виде?
— И то верно, — рассмеялась я в ответ, села на соседнее с Михаилом сиденье и закрыла за собой дверь.
— Чуть не забыл, — хлопнул себя по лбу Михаил. — Ухофоны надо убрать.
— Это больно? — спросила я, вжавшись в автомобильное кресло.
— Не знаю. Сейчас проверим. Поворачивайся правым ухом.
Михаил взял щипцы и резким движением вырвал прибор из моего уха. Я закричала от боли, будто меня режут на кусочки. Мне казалось, что он мне вырвал ухофон вместе с ушной раковиной.