Незаметно для себя я заснула. В зеленой комнате всегда спалось на удивление хорошо. Внезапно я услышала звук выстрела и вскочила на ноги, готовая по привычке убегать от мародеров и каннибалов. Мама остановила меня и усадила на место, прижав меня к себе. Я взглянула на мальчика: он, как и я, полностью залез на свою маму, обняв её маленькими худенькими ручонками. Выстрелы слышались всё чаще. Казалось, они гремят над нашими головами. Вдруг в комнату ввалились грязные, оборванные мужчины, один из них прижимал руку к ноге, из которой, как из фонтана, хлестала ярко-алая кровь. Мужчины, явно разбойники, встали перед входом в зеленую комнату и, выглядывая из-за двери, то и дело палили из своих ружей. В воздухе просвистел нож, сверкнув в кварцевом свете, как луч яркого солнца, пролетел несколько метров и поразил одного из мужчин прямо в грудь. Он упал навзничь и больше не поднимался. Остальные двое продолжали отстреливаться, не давая их преследователям зайти внутрь комнаты. Но последние всё-таки изловчились и оттолкнули раненого человека, что позволило им войти внутрь. Последний мужчина продолжал метаться по зеленой комнате, стреляя без остановки. Мы с мамой склонили головы, моля бога, чтобы он случайно не зацепил нас в своем азарте. Прозвучал последний выстрел. На пол грохнулось грузное тело убитого преступника. Патрульные обвели взглядом комнату, погрузили себе на спину убитых и ушли.
Мы же в панике начали собирать свои вещи, намереваясь покинуть место перестрелки. Взглянув на мальчика, я увидела, что он всё еще сидит на маме, громко крича и вытирая ей лоб худенькой ладошкой. Его мать подстрелили. Пуля попала прямо в лоб, убив женщину в ту же секунду. Моя мама, не долго думая, оттащила мальчика от убитой женщины, схватила его за руку и потащила наружу. Мальчик вырывался, кричал, просил оставить его здесь, но моя мама была непреклонна. Затащив его в наш подвал, мы посадили его на одеяло, дали флягу воды и яблоко. Мальчик несколько успокоился, хотя его до сих пор трясло.
— Как тебя зовут? — спросила мама.
— Миша, — ответил мальчик.
— Вы были только с мамой вдвоем? У тебя есть здесь еще кто-то?
— Папу умер уже давно, — рассказывал Миша с полным ртом, одновременно жуя кислое яблоко. — А мама… Теперь я остался один.
Миша заплакал, выронив яблоко из своих рук.
— Не плачь, Мишенька, — успокаивала его моя мама. — Ты не один. Хочешь пойти с нами?
Миша кивнул, снова взял свое яблоко и спросил:
— Куда вы идете?
— Наверное, в Москву. Ищем криокамеры, — ответила мама.
— Мы тоже с мамой шли в Москву.
«Так мы нашли Мишку, твоего будущего мужа», — продолжала мама свой видеорассказ.
Михаил резко встал, нажал на паузу и вышел из автомобиля. Я схватила автомат и выбежала вслед за ним.
Я застала Михаила в метре от автомобиля. Он стоял спиной ко мне. По его хаотично вздымающимся плечам и опущенной голове я поняла, что его душат слезы. Я ни разу не плакала во всей своей новой жизни, но иногда бывали моменты, когда горе или сострадание к ближнему настолько сильно, что кажется, сердце не выдержит и расколется на мелкие кусочки. А сейчас, начиная вспоминать все подробности своей прежней жизни, мы испытывали неизведанные доселе эмоции, которые просачивались наружу в виде крупных слезинок, застилающих глаза, стекающих по щекам и подбородку и несущих неимоверное облегчение. Видя его страдание, скорбь по вот-вот найденной, но уже умершей матери, я тоже не смогла сдержать слез. Михаил тихо подошел, обнял меня за плечи, и мы так долго стояли, не смея нарушить скорбного молчания.