- Я пойду, займусь разделкой наших приятелей - вновь устроив рюкзак на плечах добавила девушка. Затем, на ходу подобрала винтовки и тела гекконов - Потом поговорим. Лучше там, где можно выпить чего-нибудь крепкого и Шайен не будет так жарко.
Проводив взглядом удаляющуюся девушку, парень заглянул в свою сумку и достал кобуру, вынул пистолет. Это было старое, покоцанное оружие. Грязь забилась во все щели, в какие только могла забиться. А с левой стороны ствола проглядывала надпись «MA Guns Manufacturers». Курьер отстегнул магазин, отвел затвор проверяя наличие патрона в патроннике.
Итак, что мы имеем. Два патрона в магазине, один в патроннике. Плюс оружие в чудовищном состоянии, будет настоящим чудом, если оно выстрелит хоть раз.
Вернув магазин на место, парень со вздохом вновь устремил взгляд в сторону Примма. Он мог прямо сейчас двинуться вперед, туда, куда зазывала его пустошь, касаясь своим горячим поцелуем. Но чутье подсказывало парню, что это было самоубийственное решение, а местные не так просты, как кажутся. Стоит начать свой путь, вытащив информацию из них. Добром или злом, если на то последует необходимость.
Решив так, парень убрал оружие обратно и аккуратно сошел по тропе на пустырь под плато. После чего, побрел вперед, в сторону автострады. Двигаясь вдоль дорожного полотна, Курьер вернулся в Гудспрингс, под треск цикад поющих свою дневную мессу.
Подходя к уже знакомому салуну, он увидел мужчину сидящего на одном из стульев под фасадом. Казалось, вроде бы мужчина и мужчина, очередной местный, в темной рубашке, джинсах с подтяжками и соломенной шляпе, но было в нем что-то, что заставляло Курьера задержать на незнакомце свой взгляд. Может то, что это был мужчина с темной кожей? густые седые усы переходящие в бороду клинышком? или морщины делающие лицо печальным и уставшим, заметно его старя. А может, «пустой» взгляд, устремленный при этом в какую-то определенную точку, куда-то в даль, простирающуюся за пределом видимости?
- Привет, чужак - перехватив взгляд чужака заговорил мужчина сухим, надтреснутым, но благорасположенным голосом - чем Забей-Пит может тебе помочь?
- Забей-Пит? - заинтересованно переспросил парень - вас так зовут?
- Да не то чтобы - ответил мужчина, кивком приглашая присесть напротив - Я был старателем, пока не решил убраться подальше от НКР и осесть здесь. Я подумал, что надо забить на все. Теперь живу просто, помогаю ухаживать за браминами и толсторогами.
- НКР? а что с ними не так? - переспросил Курьер, присев на один из стульев напротив старика.
- Новая Калифорнийская Республика - не став задавать лишних вопросов, пояснил Забей-Пит - Не пойми меня неправильно. В НКР масса замечательных людей. Плохо то, что они прибирают к рукам все, и тебя в том числе - хочешь ты того или не хочешь. Городки типа Гудспрингс или Примма не сохранят независимость надолго, если привлекут интерес НКР. Но мне кажется, честно говоря, что так и будет - сплюнув в сторону, старик зажал в губах самокрутку и щелкнул самодельной зажигалкой, со вкусом затянулся и выпустил терпкий дым
- Ты был старателем, значит, добывал золото и серебро? - спросил Курьер, присев на один из стульев рядом.
- Нет-нет, вовсе не это. Я забирался в старые здания и искал сохранившуюся в целости технику и все такое. Некоторые называют это «утилизацией», но мне такое слово не нравится. Я так вижу: «утиль» - это нечто поломанное, малоценное. А я искал только хорошее - ружья, химикаты, запасные части. И все стоило неплохих деньжат...
Глава 6 Двойная порция виски
Черный пепел крупными невесомыми хлопьями оседал на сухую потрескавшуюся землю. Он чувствовал боль в сбитых костяшках пальцев. Но боль физическая – ничто по сравнению с душевным удовлетворением. Он добрался до сукина сына. С его разбитой морды текла кровь, низвергаясь вязкими густыми каплями в пыль, когда Курьер неожиданно понял, что уже не один. Легкий полуоборот и...
Сон отступал. Неотвратимо медленно, неохотно проваливаясь под натиском суровой реальности. Рассветное солнце нового дня назойливо било прямо в промежуток между краями сомкнутых век и бровями. Мозг, еще окутанный пленительно вязкими объятиями ночного покоя, просыпался. Курьер попытался удержать дремоту, вернуться в ускользающий, истончающийся сон, но силы были слишком неравны и один глаз пришлось открыть. Луч света раскаленным штырем вонзился в мозг пронзив с такой силой, что он с трудом сдерживался, чтобы не взвыть от боли. Валяясь в пыли за салуном, в тени юкки, Курьер чувствовал себя старым гнилым довоенным хламом, компьютером чьи программы, процессоры и платы были выжжены безжалостным невадским солнцем.