Громко хрустнуло, раздался тихий хрип, что-то заскребло, и я обернулся, уже гаснущим от боли, пронизывавшей всё тело, взглядом видя, как дёргается будто жук на булавке тело наёмника, висящее на куске поручня, конец которого торчал из его груди, и как огонь, привлекаемый струящейся кровью, ползёт к нему…
Я рухнул на колено, сжимая зубы, чтобы не закричать от боли, ярость и бешенство ушли, осталась лишь жуткая и пугающая пустота внутри, которую не смогла заполнить даже месть за безвинно погибших пассажиров троллейбуса. Я с трудом вздохнул полной грудью, взгляд понемногу очищался, я уже мог различать объекты и предметы, чувствовать жар огня, запах опалённой огнём кожи, слышать густой заполонивший всё вокруг тяжёлый запах крови, как будто облаком он стоял над землёй и давил на меня.
Я передвинул ногу, вставая на колени и усаживаясь. Меня шатало будто пьяного, всего жгло, крутило и рвало, боль резала тело на куски как тупым запиленным ножом, я посмотрел на раздробленное левое плечо и, тупо разглядывая его, удивился – неужто это моё? Страха не было, паники я не испытывал… Я знал, что у всего сущего есть свой конец, и догадывался, что рано или поздно придёт и мой.
Я еле слышно рассмеялся сквозь стиснутые зубы. Спасибо тебе, Игорь, спас ты меня от одной смерти, а я как полный дурак угодил в лапы другой. На роду мне что ли это написано: умереть именно сегодня? Я вспомнил восторженный голос парня, его горящие в азарте глаза, и мне очень захотелось вернуться обратно к поезду, там снова встретить Игоря и… Но нет обратного пути – я понял это теперь. Кто возвращается назад, надеясь исправить провал или неудачу, тот обязательно попадает в иной, возможно ещё горший и худший переплёт.
Я окинул взглядом из-под полуприкрытых век видимую часть улицы, почувствовал, что начинаю заваливаться набок, потихоньку теряя сознание, и понял, что всё… Пора.
И тут мне в шею воткнулась игла, краткий миг боли, неприятные ощущения от инъекции, и… я вдруг понял, что могу прожить ещё немного. Я выпрямил спину, не меняя позы, и потряс головой, стряхивая пелену с глаз. Рядом со мной вдруг раздались шаги, кто-то обошёл меня справа, я увидел чёрные туфли, чёрные брюки, неспешно поднял взгляд и увидел чёрный смокинг, галстук, белую рубашку и чёрные очки. В мозгу, скованном предсмертным ощущением, вдруг что-то ворохнулось – я помнил этот образ.
Увидев, что я его примерно узнал, человек присел на корточки передо мной и снял очки, я увидел столь знакомое выражение глаз и сразу вспомнил Его, как же не узнать сотрудника-то?
– Привет, Ковалёв, – произнёс он хрипло, выражение его лица изменилось, теперь в его глазах явственно сквозила боль, которую я не мог не понять – когда-то мы были хорошими друзьями, пока между нами не встала женщина.
– Здравствуй, – вяло отозвался я, не горя особым желанием начинать разговор, мне хотелось умереть, не знаю почему, но именно хотелось. – Что ты здесь делаешь?
– Гуляю тут, местами любуюсь, – фыркнул он язвительно и с болью посмотрел на меня. – Вообще-то шёл тебя спасать, а теперь вижу что… спасать уже поздно.
Он помолчал немного, его всё понимающий взгляд окинул меня с ног до головы, выражение глаз изменилось, и он спросил:
– Уверен?
Я еле заметно кивнул: «Да».
– Но почему так спокойно?!
– Я историк, друг мой. Я видел многое, чего даже ты мог не видеть, и знаю тоже многое… Теперь я хочу уйти.
– Но ведь никогда не хотел! Боялся?
– Боялся, – вяло подтвердил я, окончательно всё для себя решив. – Но теперь уже нет… Теперь я знаю, что нет дороги назад, так же как и нет второго шанса. Зачем мне дальше… существовать, если эта тайна, к разгадке которой я шёл всю свою жизнь, уже разгадана и доказана? Признаться честно, мне уже давно всё надоело.
– А твои ученики? А любовь ко всему интересному, в том числе и к своему хобби?
– Это всё напускное, – вздохнул я, перебарывая себя и не давая сорваться в пучину и бездну мрака, в котором не было уже ничего: ни жизни, ни смерти – одно лишь тупое бесконечное небытие, которое влекло меня, уставшего от бытия этой жизни, пытавшегося разукрасить красками её серость, но быстро в этом разочаровавшегося. – Меня уже давно ничего не греет и ничто не интересует. А ученики… Их есть кому воспитывать и доучивать. Будь другом, передай Игоря в лучшие руки, он великолепнейший инженер по наноэлектронике и системотехнике.