Кондуктор громко объявляет остановки. Скоро вокзал, а я так ничего и не придумГл, чтобы отделаться от Ланцы. Самая надежда, что он упустит меня в толпе пассажиров.
- Вокзал! - возвещает кондуктор.
Предоставляю Марио возможность помочь мне вынести чемодан и зову носильщика. Объясняю, что мне нужен билет до Парижа, и вопросительно смотрю на итальянца. Он посасывает мундштук, как леденец.
- А вы?
Ланца щурит глаза и весело смеется.
- Я задержусь… Счастливого пути, синьор! Надеюсь, маки не убьют вас до Парижа.
Он круто поворачивается и идет прочь. Кажется, я не сразу захлопываю рот, потрясенный его великолепной наглостью. Однако не слишком ли самоуверен синьор Тропанезе?
Носильщик возвращает меня на землю:
- Спальное до Парижа, мосье? А пропуск?
- Все в порядке, - говорю я.
- Вам надо к коменданту.
- Хорошо, пойдем…
Задумчиво плетусь следом за носильщиком и его тележкой. Трюк, выкинутый Ланцей, мне пока непонятен, но я искренне надеюсь со временем добраться до разгадки.
До отхода поезда - час. Он весь без остатка убит на то, чтобы сначала выстоять очередь к коменданту, а потом - в кассу. В купе попадаю за несколько секунд до отправления, усталый и расстроенный. Прежде всего тем, что мой поезд - скорый и не делает остановки в Монтре, о чем я узнал, уже купив билет. Вторая причина лежит вне связи с предыдущей и намного серьезнее. Она возникла в тот миг, когда я занес ногу на лесенку вагона и, сам не ведаю почему, огляделся по сторонам. Именно в это мгновение мне и показалось, что в соседний вагон поднимается мосье Кантон - инженер, чей путь лежит в Тулон и чьи документы, как мне известно, задержаны комендантом порта.
7. 31 ИЮЛЯ-1 АВГУСТА 1942. СКОРЫЙ МАРСЕЛЬ-ЛИОН-ПАРИЖ. МОНТРЕ, УЛИЦА КАПУЦИНОВ, 2
Задание на первый взгляд получалось самое невинное, но от него зависело множество жизней с той и другой стороны…
…С кем его сведет судьба на этот раз?
Г.Хаузер
Проводники спальных вагонов - лучшие мои друзья. Долгие разлуки с родными и многообразие дорожных знакомств делают их или мизантропами, или, напротив, душой общества. В моем вагоне царствует мизантроп. Он ненавидит все и вся, но не коньяк. Рюмочка-другая “Плиски” сближает нас настолько, что я удостаиваюсь беседы.
После третьей рюмки сообщаю, что огорчен отсутствием остановки в Монтре. Проводник высокомерно посасывает коньяк и издает легкий орлиный клекот, заменяющий у него смех.
- Сразу видно, что вы портплед!
- Простите?
- Портплед. Пассажир, который все теряет и ничего не находит.
- Остроумно!
Разговор на несколько минут уклоняется от главной темы. Выслушиваю суровый приговор пассажирам, таким же, как я, портпледам, которые спят от самого Марселя, с перерывами на жратву, а с утра надоедают занятым людям. Робко извиняюсь.
- Зачем вам в Монтре? Какая-нибудь юбка?
- Мы познакомились в Марселе…
- Я вижу, вы не теряете времени!… Впрочем, это ваше дело. - Легкий клекот. - Так вот, перед Монтре будет мост; мы простоим не меньше минуты. Если хотите, я выпущу вас.
Обдумываю предложение. Мост, наверное, охраняется… Надо решать.
- А как я перейду на другую сторону? Охрана - немцы?
- Полиция. Днем пропускают беспрепятственно…
- Черт возьми, мне повезло, что я познакомился с вами. Ваше здоровье!
- Так как - сойдете?
- А мой багаж? Тащиться через мост с таким чемоданом…
Последняя рюмка “Плиски” была перебором. Проводника начинает развозить. Он оттаивает на глазах, и клекот становится раз от разу все продолжительнее.
- Положитесь на старого Гастона, мой друг. Когда-то и я был парень не промах!… Оставьте мне ваш чемодан. Я сдам его в Париже на ваше имя. Пять франков за хранение - недорого и удобно.
Бедный мосье Каншон. Он будет так огорчен, не найдя меня на вокзале. Не кинется ли он в местное гестапо, чтобы ускорить свидание?
- Меня могут встречать…
- Отдать ваш чемодан?
- Нет, не стоит.
- Тогда я скажу, что вы отстали в Сансе.
Перед Монтре достаю из фибрового вместилища новый костюм и свежую рубашку и, закрывшись в туалете, быстро переодеваюсь. Шляпу заменяю беретом. Все вещи - французского производства, хотя и куплены в Софии; в магазинах за каждую метку “Дом Диор” и “Пакэн” с меня содрали по лишней десятке. Проводник одобряет перемену:
- Теперь вы настоящий кавалер! Не то что раньше… О, нигде не шьют так, как во Франции, и на вашей родине - тоже… Кстати, где это вы наловчились так болтать по-французски?
- Я самоучка.
У моста поезд с лязгом и пыхтением тормозит, и проводник выпускает меня из клетки. Спрыгиваю на гравий и, делая вид, что не вижу ориентирующих жестов проводника, быстро иду к хвосту поезда - подальше от вагона, в котором едет мосье Каншон. Убежден, что в Париже он все-таки постарается обойтись без услуг немцев. Вряд ли Тропанезе простит ему шаг, способный навлечь на меня подозрение РСХА, поскольку этим самым будет возведена стена между Слави Багряновым и Эрикой, ожидающей его появления в “Кайзергофе”.
Поезд, простояв не больше минуты, показывает мне тыл, а я, закурив, ступаю на мост и иду, сопровождаемый равнодушными глазами полицейского наряда. На середине сплевываю с высоты в желтые волны Ионны и делаю это трижды - на счастье.
Полдела сделано. Ау, мосье Каншон! Будете в Милане - кланяйтесь Дине и Альберто. И скажите, что усики Дине к лицу, хотя связи с ОВРА способны оттолкнуть и более пылкого поклонника, чем я. И еще передайте, что использовать шикарных дам в качестве курьеров старо и неосторожно. Они так приметны, что полиции просто не остается ничего другого, как зарегистрировать их в картотеке и отечески опекать в поездах. Прощайте, мосье Каншон!
…Католический собор сер и угрюм. Его башенки и своды заштрихованы сизым голубиным пометом. Самих голубей что-то не видно. Вымерли или сдобрили постные супы горожан. Мраморные ступени, истонченные подошвами, безукоризненно чисты. При входе окунаю палец в чашу со святой водой и останавливаюсь, давая глазам привыкнуть к полумраку. Сквозь цветные витражи со сценами из писания льется меркнущий где-то на полпути багровый свет Святые в нишах строго взирают на меня пустыми черными глазницами. У алебастровых ступней трепетно колышутся огоньки тоненьких свечек.
Тишина. Такая глубокая, что кружится голова.
Мне нужен священник, отец Данжан, но как отыскать его, не задавая вопросов? Иду вдоль стены, описывая круг, и вспоминаю приметы Данжана. Среднего роста, коренастый; нос с горбинкой, серые глаза… Попробуй разобрать в полумраке цвет глаз!… “У него привычка часто и негромко кашлять. Ищи кашляющего, Слави”.
Впереди меня дама. Черное платье, черные волосы. Вдова? Надо держаться за ней - вдовы в храмах по большей части не только молятся, но и ищут утешения в бесе де со служителями церкви.
Шаг за шагом подходим к кафедре. Священников целых пять. Коленопреклоненные, они шепотом молятся, перебирая четки. Который из них Данжан? И вообще, здесь ли он?
Дама замирает, и я следую ее примеру. Один из священников оборачивается и через плечо долго и пристально смотрит на нас. Поднимается с коленей. Он сед, аскетически сух и призрачно бледен.
- Мадам?… Мосье?
Женщина судорожно протягивает руку.
- Отец Антуан, помогите мне!
- Но чем, дочь моя?
Короткий придушенный кашель доносится до моих ушей. Отец Антуан успокаивающе гладит даму по плечу.
- Не отчаивайтесь. - И ко мне: - Мосье?
- Сначала мадам, - говорю я.
Священник проницательно смотрит на меня.
- Вы не из нашего прихода?
- Я издалека, святой отец.
Еще один - в темных одеждах - поднимается с коленей. Мягко ступая, подходит к нам. Кашляет.