- Ты его давно видела? - резко спросил он.
- Гензера? С полгода назад, - глухим голосом отозвалась она. - Все так серьезно?
- Уходить надо, - он обернулся и кивнул на окно. - Тебе.
- Свихнулся, - она покрутила пальцем у виска. - Я на третьем этаже на балкон не выхожу. Акрофобия.
- Сдохнуть собралась из-за такой ерунды? - он удивился.
- Без шансов, Хромой, - ее тихий голос прозвучал с испуганной безнадежностью.
- Ты должна попробовать. Они будут уверены, что у нас всего два выстрела. Одного я точно уберу, как морду вверх задрать попробует. А дальше... дальше я пас. Сама, девочка, сама, своими шикарными ножками.
- Я думала, тебе наплевать на женщин, - с неожиданной горечью сказала она. - Как тебя мать назвала? Не Хромым же.
- Свечку хочешь в церкви поставить за здравие? - он присел рядом.
- Поминальную, - окрысилась Гальса. - Делать, что будем?
- Я же сказал, прикрою. Собирайся.
- Не на свадьбу идем. Все при мне, но туда я не полезу.
- Тогда звони, - он усмехнулся и коснулся сережки в ее ухе, - и не говори ничего лишнего. Иначе, если уцелеешь, он найдет тебя и прикончит. Может быть, и не своими руками, а все равно уничтожит. Найдет способ. А не убьет - инвалидом на всю жизнь сделает.
- Он? - она отстранилась и показала глазами на его ногу.
- Нет, - буркнул Хромой. - Это не Гензер, но за его спиной встанет весь этот паршивый городишко.
- С другой стороны, как встанет, так и обратно присядет, стоит только вбить ему в глотку пару свинцовых затычек.
- Ты что ли вбивать собралась?
- Я уже, значит, не в счет?
- Горячо это для тебя.
- А кто меня льдом все дни кормил?
- Тебе это не нужно. И так ледышка.
- Пока не позвоним, что готовы, у нас есть время. Так? - хрипло спросила она, нашла его ладонь и положила себе на грудь.
- Нет, - он отдернул руку.
Она вздрогнула, прикусила губу и отвернулась.
- Скотина, - скрипнула зубами. - Я, может, сдохну через час. Надеюсь, что после тебя.
- Не строй из себя оскорбленную монашку, - он почесал подбородок, требующий бритвы уже который день, и всунул руку в карман. - Послушай, Гальса.
- Я тебя тоже за мужчину не считаю, - тихо отозвалась она.
- Посылку подай, - он тронул ее за плечо.
- Что ты в ней такого интересного увидеть захотел? - она обернулась, окатив его презрением в сузившихся зрачках. - Все равно ведь открыть не сможешь.
- Как сказать, - он хмыкнул, подбрасывая на ладони гранату. - Хорошо, что не самолетом, да?
Гальса облизнула пересохшие губы, осторожно положила пальцы на черную ребристую поверхность. Он накрыл ее руку своей, замер на миг, вспоминая, как сделал подобную ловушку пару лет назад. Тогда у него была простенькая хлопушка, а сейчас у них в общем сжатом кулаке предмет не в пример серьезнее и крупнее.
- Так почему молчала? - спросил он.
- Не верила.
- Жить хочешь?
- Почему ты работаешь только с женщинами?
Он промолчал.
- Ходили слухи о твоих напарницах, - сказала она, медленно высвобождая руку из-под его пальцев. - Ведь не верила, до последнего не верила, пока тебя на перроне не увидела, а потом и оружие не разобрала, еще в купе. Зачем ему это? Надежные курьеры под ногами не валяются. Не наркотики же доставляем.
- Сама, как считаешь?
- Не знаю. Наша доля?
Он подумал о газетах, освещавших полицейские расследованиях громких ограблений в подробностях, несколько упоминаний его спутниц, как пособниц, впрочем, журналисты не утруждались поиском неопровержимых доказательств. О нем никто не писал ни разу. Не было в хрониках ни одного мужского имени и примет хромого. Дела не раскрывались, страховщики выплачивали возмещение, преступники оставались на свободе, но в их случае было что-то совершенно другое. Настолько другое, что он сжал гранату в кулаке так, словно хотел раздавить ее на части по всем насечкам. Прокрутил в памяти такой же дождливый и хмурый вечер, когда он бросил на стол Гензеру мокрую сумку с посылкой, а тот уставился на него, как на привидение, с нескрываемым страхом взял сумку и запер ее в сейф. Затем дрожащими пальцами придвинул к себе телефон и принялся набирать номер. "Что-то мне подсказывает, что не особо ты меня и ждал? - покосился он на перекошенное, лоснящееся от жира лицо, рассматривая этикетки на бутылках спиртного". "Беги! - неожиданно заорал тот и швырнул на стол конверт с деньгами и автомат. - Прячься! Ничего не спрашивай. Выживу - найду". В тот вечер ему не хватило полшага до смерти. Грузовик снес Хелен, повернувшую перед ним. Через месяц Гензер позвонил, назначил встречу... и не пришел. И вот спустя полгода от его имени поступил заказ, подкрепленный их кодовой фразой, и появилась Гальса, знающая ответ на пароль. Уже в поезде ему передали посылку с металлическим ящиком и неисправное оружие. А вот тот автомат Гензера был надежен.
- Полиция, - он скривился. - Она устала от насмешек и жаждет настоящей крови. Похищенное вернут. В этот раз журналистам будет, что сказать и о мужчинах.
- Кажется пустым и легким, - Гальса потрясла стальной ящик. - Что же такого в нем может быть, что нас обложили со всех сторон?
- Что угодно, - он пожал плечами. - Бриллиантов там точно нет. Я знаю о многих странных заказах. Однажды я доставил посылку, и Гензер сказал, что если набить подобный ящик алмазами, то и тогда он будет выглядеть дешевкой рядом с ней. По его словам, она была бесценной. Оказывается, есть такие вещи, которые сможет купить не каждое государство. В этом он не сомневался.
- Он сказал, что в ней было?
- Свиток, написанный самим Сатаной.
- Посылка из ада? - свистящим шепотом спросила она и непроизвольно отодвинулась.
- А почему бы и нет? Оттуда ее и отправим, - он пошарил рукой в своей сумке, вытащил шнурок от ботинка, задумался на секунду и вдруг усмехнулся: - Ты поверила в этот бред?
- У него ведь была причина сказать такое? - она обхватила себя руками за вздрагивающие плечи и испуганно посмотрела в темноту у дверей.
- Конечно. Он был пьян, как сапожник.
Губы Гальсы сжались в тонкую линию.
- Ты это только что выдумал? - злобно спросила она.
- Ну, - он коротко хохотнул, - по большей части да.
- Ты идиот, - она шумно перевела дыхание. - У меня чуть сердце не остановилось.
- Не расслабляйся. Все только начинается, - он взял ящик и склонился над сумкой.
Задребезжал звонок вызова. Она неприязненно уставилась на телефон и неохотно протянула к нему руку.
- Громкую связь включи, - предупредил он.
- Гальса, - она нажала кнопку. - Говорите.
Некоторое время он вслушивался в короткие, отрывистые фразы инструкций, пока звонок не оборвали. И ощутил, что внутри стремительно разливается мерзкое чувство страха, такое же скользкое и отвратительное, как и заплесневелые от постоянного дождя стены этого города, сплюнул и сказал:
- У нас полчаса.
- Он?
- По крайней мере голос был похож.
- Почему он тебя сдал? Он же твой друг, или был другом.
- Потому что он мертв. Тот тип в телефоне должен был произнести давно оговоренные слова. Не важно, есть опасность, или нет. Этих слов не было. Иногда лучше не иметь друзей совсем. Напарниц тоже.
У нее вытянулось и посерело лицо.
- Ты любил их? Хоть одну из всех?
- Какая разница, - теперь отвернулся он. - Пистолет спрячь куда-нибудь, если не хочешь лезть на крышу.
Гальса вытерла вспотевшие ладони и нахмурилась.
- С такой дрянью точно не обойдется, - она с ненавистью посмотрела на сумку между ними. - А с нами, как обойдутся?
- Дай помаду, - буркнул он, игнорируя ее вопрос.
Линии, которые он чертил на столе ее красным тюбиком, казались Гальсе в полутьме номера влажными мазками крови. Она снова зябко передернулась, и уже в который раз за этот вечер непонимающе спросила: