Издавна заболевание было более активным на побережье Вислы или Днепра, районах влажных и болотистых, нежели в других областях Польши. А древние польские обычаи – бритье волос у детей, отсутствие элементарной гигиены, ношение теплых головных уборов, большие перепады температур, похоже, только стимулировали его появление.
Колтун начинался сразу после сильной лихорадки, сопровождаясь нестерпимыми болями в голове и конечностях, по своей интенсивности схожими с ревматическими. Пострадавший мог чувствовать головокружение, звон в ушах, у него воспалялись глазные оболочки или появлялся острый насморк. Иногда на бедрах проступали красные пятна; ногти чернели и слоились; пациента пробивал холодный пот, а голова, при поражении ее волосяного покрова, становилась болезненно чувствительной к малейшему прикосновению и сильно чесалась. Постепенно череп покрывался холодным, липким потом; волосы жирнели и склеивались посредством вязкого вещества красновато-коричневого цвета.
Клейкое вещество издает тошнотворный запах, наподобие смеси испорченного уксуса, чеснока и мышиного духа. Склеивание волос происходит от корня до самого кончика. Похоже, что его выделяет весь кожный покров черепа. Затем вещество высыхает и образует корку. Если бы не было экссудата, то заболевание называли бы сухим колтуном. Волосы спутывались по-разному: в одних случаях они походили на веревки (многообразный колтун), в других – на густой конский хвост (хвостовой колтун). У женщин же волосы склеивались в спутанную единообразную массу различного размера. Болезнь могла поражать волосяной покров всего тела. Так, Калшмидт продемонстрировал фрагмент лобковых волос женщины, умершей от колтуна: они были настолько длинными, что их с легкостью можно было обернуть вокруг ее тела. Ранее существовала примета, по которой любое отрезание волос до снижения секреции клейкого вещества считалось исключительно опасным. По утверждению Лафонтэна, Шлегеля и Гартмана, подобное отрезание вызывало слепоту, конвульсии, апоплексию, эпилепсию и даже смерть. Напуганные простые жители часто смирялись со своей болезнью, и та, в свою очередь, постепенно исчезала сама по себе. В давние времена существовало множество теорий об этиологии и патологии колтуна. Однако впоследствии было доказано, что это таинственное поражение не что иное, как реакция на несоблюдение личной гигиены, а спутанность и склеивание волос вызваны воспалительной экссудацией вследствие образования сильной перхоти. В связи с этим подобное заболевание уже более не упоминается в работах по дерматологии. Крокер описывает редкую форму недуга, определяя ее как невропатический колтун, иллюстрируя ее двумя примерами: один, представленный Ле Пажем, хранится в музее Королевского Хирургического Колледжа, а другой был зарегистрирован Пестонжи. В обоих случаях речь шла о женщинах, которые, перед тем как заболеть, помыли голову горячей водой (у первой пациентки болезненный процесс начался уже через несколько минут, а у второй – через несколько часов). У обеих, волосы трансформировались в объемную трудно расчесываемую массу: у пациентки Ле Пайе она ограничивалась правой стороной, а у пациентки Пестонжи – задней областью головы. У последней, с двух сторон, прослеживались удлиненные и очень упругие волосяные массы, похожие на веревки, толщиной с кулак. Версия о подлоге не имела никаких оснований. Индуска сама отрезала спутанные волосы и передала их Пестонжи. Стилвегон представил другой случай заболевания: пораженный участок располагался на затылке, а его размеры были не больше долларовой монеты. Однако за двенадцать последующих лет они увеличились до 3,65 м.