Курган
Misericordia
КУРГАН
Сухая земля посыпалась на шею, Антон отскочил и посмотрел вверх: на краю раскопа стоял Тамик (Тамерлан) и весело смотрел на него:
– Ну, чего звали-то? Леночку небось зря гоняли… – в шортах, голые по пояс Антон и Эрке утирали пот, опираясь на совковые лопаты… Тут как раз появилась Леночка. Убрала блокнот в кармашек и смущенно посмотрела на Тамика.
– Дельное хоть что-то?
– Вот, посмотри, – по-эстонски протяжно сказал Эрке. Погребальная яма была уже практически вычищена. Земляные ступеньки, ведущее вниз, погребальная камера слева… В ней, конечно, уже ничего не было – курган грабленный, как и большая часть из них. Нашли в камере пару мелких «золотинок» и все… А справа, в голой, твердой стенке, зияла дырка… Всего полчаса назад ее пробил Эрке, подчищая последнюю раскопанную землю. Случайно стукнул и…
Закатные лучики попадали прямо туда, внутрь, высвечивая красными сполохами золотые ажурные шарики полуторатысячелетнего колье, конской сбруи и чего-то еще очень вкусного… Но Тамика обворожило совсем другое: согнувшись почти до пола, сам покрытый пылью с ног до своих курчавых волос, он бормотал:
– Господи, кожа сохранилась! Вот, что значит климат сухой…
Скрипнув поясницей он распрямился, помолчал, почесал в затылке и торжественно заключил:
– Значит так, родные мои союзные республики – будете сидеть тут сколько скажу. Ни на ужин, ни попить не пущу – если что, Леночка принесет (та уныло кивнула). Пока менты из Владикавказа не приедут – ни шагу отсюда! Местным – ни слова! А то толпой набегут, не отобьетесь. Понятно все?
– Понятно, – вздохнули Антон и Эрке.
…Менты приехали только к полуночи. Антон с Эрке таращили глаза в непроглядную осетинскую ночь, пока вдали не показались прыгающие по колдобинам фары «газика». Они подкатили, замерли и медленно погасли. А потом к раскопу стали приближаться два темных силуэта, брякающие автоматами:
– Эу! Кто тут археологи?
– Мы! Мы!! – заорали Эрке с Антоном и, спотыкаясь, полезли из ямы, словно из плохого фильма про зомби.
– А начальник ваш где? – уже подойдя спросили менты.
– Там, – махнули они в сторону села, – в доме, у дяди Казбека.
– Понятно. Ладно, Аслан, ты тут оставайся, а я скоро приду. С Тамиком потолкую…
Так Аслан и остался с ними сидеть целых три дня, пока экспедиция всеми руками выковыривала тайник. Причем вместе с куском грунта – «черепахой», как это называется. Чтобы не повредить клад… А земля в этом месте, в стороне от основной ямы, была не копанная, тысячелетняя, и была не намного мягче мрамора. Обложенный пенопластом клад потом укатил в Москву…
…А потом все ушли пить. Дядя Казбек, хозяин дома, сам не дурак заложить за воротник, вместе со своей терпеливой супругой Замирой, накрыл огромный стол, полный араки, ароматнейших пирогов, сыров, лепешек и баранины.
На третий день археология была в полном упадке, словно древняя цивилизация. Огромный Эрке валялся на дырявом матрасе и басом стонал: «О-о-о! Я пяный как свиня!». Маленькая Леночка тихо плакала в плечо Тамерлану, а хипарь Кирилл смотрел стеклянными глазами в закат, но при этом хитро улыбался… И только бедный злой Аслан сидел у раскопа – в траве валялся пыльный, никому не интересный «калаш». Шатаясь из дома приходили люди, приносили ему в кастрюльках всякие вкусности, но ел он вяло – араку ему было нельзя.
Антон наконец бросил всех и пошел к раскопу. Вчерашняя водка еще болталась в голове, и шесть часов утра висели дамокловым мечом над твердой степью и сиреневыми горами у горизонта. А что там, за ними? Пропитый за три дня рассудок не отвечал.
Антон уперся спиной в стенку раскопа и медленно сполз на пол. Погребальная камера молчала и дышала древней сыростью. В молочно-голубом небе кружились неясные черные точки – стрижи, ласточки… или мухи? Где-то в селе заорал осел: когда Антон его услышал по приезде в первый день, то искренне решил, что заработал старый ржавый механизм, типа водокачки. Но потом разобрался и пошел знакомиться. Серый лохматый скрипун робко посмотрел на него и ничего не ответил на приветствие. Только слегка помахивал детородным органом…
…К ослиной песне постепенно прибавилось далекое конское ржание, и скоро стал слышен топот копыт. Они быстро приближались и уже переливалось золотистое позвякивание нескольких сбруй. Пять человек, поднимая пыль, спешились и злобно обступили его. Он приподнялся на локтях и понял, что уже не вырваться…
– Ты кто такой!? А-а-а!!! Видел я тебя! Ты у Бек-Хана в шатре ошивался! На жену его похабно смотрел!
Страх пополз по телу липкими струйками, и рука, дрожа, шарила по земле в поисках меча, но он был далеко, в паре шагов, рядом с кожаной флягой. Он попытался встать, но могучий удар ноги в грудь опрокинул его обратно, наземь: