Недогонов, в белой рубашке навыпуск, в резиновых калошах на босу ногу, свежий, крепкий, весь светящийся силой и здоровьем, задрал голову, смахнул ладонями с лица капли дождя.
— Ранний дождь что ранний гость: попил чайку — и дальше пошел, — сказал он, лениво потягиваясь. — Через час солнышко выйдет.
Я выкатил мотоцикл. Когда все было готово, Недогонов крепко хлопнул меня по плечу и глянул в глаза своими веселыми, цепкими и чуть насмешливыми глазами.
— Насчет Фомина у меня свои правила… — сказал он чуть смущенно, точно извиняясь за вчерашнее. — Хищников приручаем, а тут человек. Нутрии и хозяйство… падок он на это. Там, по правде говоря, жена больше старается. Крепкий орешек, закомлелый… Но поддается. Поддается! А со зверьем — чисто дитя… — Недогонов неожиданно ласково улыбнулся. — На меня жалуется — это понятно: ревнует. Напечатать в газете фотографию косули или стрепета — это для него как от сердца оторвать. Не любит…
Недогонов говорил с теплотой, искренне, и я подивился привязанности его к грубому, как мне показалось, человеку. Вот, оказывается, для чего он отправил меня ночевать в домик охотника! И тогдашнее сомнение его теперь стало понятным. Хотел без подготовки «угостить» егерем, а заодно и прощупать, ч т о я увижу в нем и к а к увижу. Видимо, я разочаровал его, как, впрочем, и многие, кто торопился высказать впечатление от первого знакомства с бирюковатым егерем из Лебяжьей Косы.
А может быть, Недогонов обманывается, и Фомин вовсе не тот, за кого он его принимает? Кто знает. Работают они вместе до сих пор.
На прощание Недогонов все же искренне пожал мне руку и сказал, как мне показалось, с тайным смыслом:
— По весне приезжайте, когда соловьи запоют. По весне и душа на соловьиный лад настраивается…
КУРГАН
В колхозе «Моховском» прошел слух, что председателя снимают с работы. Слухи в хуторе что полая вода: отшумела — и трава растет. Но по этому случаю долго толковали и прикидывали, как же оно так вышло: восемнадцать лет руководил, а теперь по шапке…
Кладовщик Карпович, мрачный толстощекий здоровяк, пенсионер, у которого имелись постоянные прогнозы на все возможные перемены в колхозном правлении, не предсказывал для председателя Мохова ничего обнадеживающего.
— Табак дело, — говорил он басом, угрюмо и с достоинством оглядывая собравшихся на перекур у него в кладовой скотников. — Был Мохов — и нету Мохова. Раз до райкома дошло, там ему ноздри прочистют.
— Чем же он не угодил?
— С парторгом не поладил. Парторг, значит, и написал в райком. И сам попросился из колхоза. Ну, возле Мохова и заварилась каша.
— Какая ж планида ему теперь?
— Какая? — сурово переспросил Карпович. — Может, ко мне в помощники определят. Ежели я, значит, согласный буду.
— Ну и брешешь ты ловко, дед! — беззлобно сказал один из скотников, собираясь идти на баз.
— Сбреши лучше! — крикнул ему вдогонку обиженный Карпович.
Мохов был один из самых оборотистых и пробивных руководителей в районе. То, чего иные долго ждут и о чем мечтают как о невозможном, чего другие достигают годами труда и экономии, ценой нервов и здоровья, Мохову в колхоз сыплется, как манна небесная.
На новый Дворец культуры он завез черного и розового мрамора, насадил парк из южных экзотических растений, которые, правда, наполовину высохли, но половина прижилась.
Соседние председатели в горячую минуту ломают шапку перед Моховым, просят автокраны (недавно колхоз получил сразу два, новеньких), в трудные месяцы зимовки его колхоз всегда с кормами; и солому, и концентраты просят взаймы опять же у Мохова.
Дома для колхозников растут как грибы. Мохов угодил кому-то в домостроительном комбинате, и теперь панели и блоки сами плывут в колхоз, вызывая жгучую зависть соседей.
Председатель ездит на новенькой «Волге», которую выменял на микроавтобус — подарок ВДНХ. В машине дорогой заграничный магнитофон, чехлы из белой верблюжьей шерсти. Хозяин любит комфорт.
И вот над этим-то докой-председателем сошлись тучи.
Первый секретарь райкома Аржановский грузно и неподвижно сидел за столом, подперев крупную курчавую голову кулаком. Маленькие глаза его сонно смотрели из-под редких седых бровей, на лбу собрались ленивые морщинки, и только тонкие большие ноздри подрагивали, выдавая его состояние.
Аржановский только что изложил членам бюро суть дела: Мохов в последнее время не считается с мнением парткома колхоза, нарушает финансовую дисциплину, его предпринимательство сплошь окутано тайнами. Ведь не за здорово живешь колхоз получает сверх лимитов и автокраны, и кирпич, и лес. Главный инженер выполняет роль снабженца, днями пропадает в Сельхозтехнике, у городских шефов, правдами и неправдами достает нужные запчасти, трубы, сварочный материал. Главный зоотехник тоже в вечных командировках на мясокомбинатах — регулирует наивыгоднейшую сдачу скота и свиней, а в критические моменты авансом привозит документы на сдачу бычков, которым предстоит еще пять-шесть месяцев набирать привесы на колхозных базах. План, оказывается, выполняют иногда по векселям.