— Тушёнка там. Коробками, — буркнул Кузьма. — Ну и крупа с сахаром вроде… Только шкаф на замке. И ключ…
— Да знаю, знаю, — перебил его Рылеев. — Ты мой давай! Не отвлекайся. Если что — я у тебя ничего не спрашивал, ты мне ничего не говорил. Уяснил?
— Уяснил.
— Ну, шурши дальше…
После сдачи наряда Соколов засел в классе, сочиняя письмо Варе. Там его и отыскал старшина роты. Он влетел в класс с воплем:
— А-а! Вот ты где!
Сидевший за первым столом солдат-первогодок испуганно покосился на прапорщика. Тот осёкся, а потом приказал:
— А ну-ка, боец, метнись, узнай, во сколько по телику футбол!
Дождавшись, пока они остались наедине, Шматко взволнованно зашептал:
— Слышь, Соколов, я наши объявления проработал. Из десяти баб шесть оказались проститутки! На дому, представляешь?! А ещё две, можно сказать, уже старухи. Как тебе такая служба знакомств?
Кузьма отложил неначатое письмо.
— Ну две же остались?
— Остались-то остались. Только я их ещё не видел. Может, они страшные?! Или вообще негритянки какие-нибудь! Я им свои координаты оставил. Посмотрим…
В класс вернулся боец и доложил:
— Товарищ прапорщик, сегодня футбола нет!
— Какого футбола? А-а… ну нет так нет! — Шматко вопросительно посмотрел на солдата.
Тот продолжил:
— Там дневальный сказал, вам на КПП звонят. Женский голос!
Олег Николаевич оживлённо потёр руки:
— О-па! Видишь, Соколов, работает!
Операция «Шкаф» началась под вечер. У входа в каптёрку собрались Рылеев, Прохоров и Евсеев. У их ног стояли два вещмешка.
Там лежал слесарный инструмент и коробка со сгущённым молоком, полученная у Сухачёва. Личный состав роты под руководством младшего сержанта Фомина гроздьями висел на турниках спортгородка, срочно подтягивая физические кондиции. Ну и обеспечивая заговорщикам свободу манёвра. Прохоров выглянул в окно и прошептал:
— Всё! Старшина побежал! У нас минут пятнадцать!
Они аккуратно отжали замок каптёрки, легко проникнув внутрь.
Шкаф оказался опечатан. Евсеев колупнул печать:
— И как мы внутрь залезем, заметят же!.
Прохоров шепнул:
— Не заметят. Ну-ка, давай его от стены…
Шкаф шёл трудно. Он скрипел и качался. Сверху за шиворот летела пыль.
— Что у него там? Снаряды, что ли? — натужно прокряхтел Рылеев.
Наконец между шкафом и стеной образовался достаточный проём. Хрустнула и оторвалась задняя стенка…
Тем временем старшина второй роты ворвался на КПП.
Дежурный положил телефонную трубку.
— О, товарищ прапорщик! Вас только что спрашивали.
— Кто? — отдуваясь, спросил Шматко.
— Не сказали. Женский голос. Говорят, прапорщика Шматко можно? Я говорю, а кто спрашивает? Она говорит — знакомая… Через пять минут будет перезванивать. Знаете, мне показалось, я этот голос где-то слышал.
Прапорщик посмотрел на часы и сел. Прошло пять минут томительного ожидания. Потом ещё пять. Шматко встал и принялся нервно расхаживать по комнате. Периодически он останавливался, требовательно взирая на дежурного.
— Ну?! И где?!
Дежурный разводил руками:
— Не могу знать, товарищ прапорщик. Сказали, перезвонят.
— Уже десять минут перезванивают!.
— Женский голос, — напоминал дежурный.
На исходе пятнадцатой минуты Шматко разозлился:
— Да хоть президентский!! Не буду же я здесь весь день торчать! — Он выскочил за дверь.
Дежурный, глядя на часы, сказал сам себе:
— Блин! — Он снял трубку, положил её на стол, выбежал на крыльцо и закричал: — Товарищ прапорщик! Опять звонят!
Шматко ураганом ворвался в дежурку.
Он схватил трубку и вежливо произнёс:
— Алло.
Трубка нагло загудела ему в ухо.
— Сорвалось, наверное, — сказал дежурный. — Голос тот же…
Шматко раздражённо стукнул по столу кулаком:
— Так, сержант! Передай этому голосу от меня… Пламенный привет! Мальчика нашли! — Он развернулся, собираясь уходить.
И тут дежурный хлопнул себя по лбу ладонью:
— Товарищ прапорщик, я вспомнил, где такой голос слышал! Ещё на гражданке. В сексе по телефону!
Шматко остановился.
— В сексе?! Ладно, подожду ещё минуту…
Пока он напрасно пялился на телефон, мечтая лично насладиться мифическим сексуальным голосом, в каптёрке подходила к концу операция «Шкаф, который лопнул». Задняя стенка лежала на полу. В закромах старшины шуровали сержанты. От вида таящихся внутри богатств на Евсеева напала оторопь. Поэтому он стоял у окна и караулил возвращение прапорщика.
— Ни хрена себе залежи! — пробормотал Прохоров. — Мне бы на два года хватило…