Строй затопал энергичней, выкладываясь на последних метрах.
«Духи» напряглись и тяжело пересекли финишную черту. За ней силы у личного состава иссякли. Кто-то со стоном прислонился к дереву, кто-то — друг к другу, кто-то просто повалился на землю. Фомин тут же прошёлся по поляне, поднимая упавших:
— Не лежим! Встать, я сказал! Сердце посадишь!
Последним финишировал рядовой Соколов. Он был весь, как ёлка, увешан чужими автоматами, но держался молодцом. Сержант Рылеев восстановил дыхание и гаркнул:
— Соколов!
— Я! — отдуваясь, прохрипел Кузьма.
— Раздать автоматы!
Рылеев подмигнул Фоме, и они демонстративно отошли в сторону.
Кузя, всё ещё тяжело дыша, спросил:
— Чей автомат… ВЯ-4653?
Кабанов оторвался от дерева:
— Мой.
— Бери…
Кабанов взял автомат и тут же получил мощнейшую затрещину по затылку. Его отнесло метра на два вперёд, едва ли не в кусты. Потому что таскать за шлангами такую тяжесть Кузьме совсем не понравилось.
А удар с правой у него был — будь здоров!
Он снял с плеча следующий автомат:
— Чей номер ВЯ-5941?
— Мой, — пискнул Ходоков.
— Забирай!
Лес огласила вторая звонкая затрещина. Ходокова смело с поляны… Сержанты курили в сторонке, упрямо не замечая происходящего. Раздался звук очередной колотушки. Кто-то ойкнул.
Рылеев назидательно поднял палец:
— Проверенный способ… В следующий раз хрен кто свой автомат отдаст!
— Чей автомат ВЯ-7290?! — донеслось с поляны.
Ответа не последовало. Кузьма взревел, как племенной бык:
— Я спрашиваю, чей автомат ВЯ-7290?! Узнаю, чей автомат, — убью!!
Рылеев потушил сигарету, подошёл к нему сзади и похлопал по плечу:
— Успокойся, Соколов. Это твой автомат!
Остальные устало захохотали…
На обед рота приползла последней. «Духи» попадали за столы и активно заработали ложками, выгребая из тарелок калории. Сержанты неторопливо расселись, собираясь перекусить. Для них эстетическая сторона вопроса была важнее. Чем и как попало они желудок набивать не любили. Рылеев ковырнул содержимое тарелки, понюхал, попробовал и недовольно скривился:
— Блин! И раньше было не ахти, а как Сухой в санчасть залёг, так вообще жрать невозможно! Кто там сегодня кашеварит?
Младший сержант Фомин трагическим голосом поведал страшную военную тайну:
— Вакутагин!
Рылеев изумился:
— Ва-ку-тагин?!
— Ну да, — подтвердил Фома. — Он у геологов на базе неделю помощником повара работал.
Сержант опасливо отодвинул от себя кашеобразное месиво, похожее на свежий стул оленя, и зарычал:
— А ну-ка сюда его!.
Зов Рылеева застал повара за произнесением речи. Сын чукотского народа держал в руках селёдку, доходчиво объясняя ей круговорот веществ в природе:
— Я забрал твоя жизнь себе. Когда-нибудь моя жизнь заберёт земля.
На земля вырастет трава. Трава будет кушать олень. Когда олень тонет в море, он всё тебе вернёт…
Селёдка ни хрена не поняла. Потому что была рыбой. К тому же — давно дохлой. Но Вакутагина её проблемы не интересовали. Он подвёл итог своей речи, ловко отрезав рыбе голову. На кухню вбежал рядовой Гунько.
— Вакутагин, тебя Рылеев зовёт! Давай быстро!
Пока новый ротный повар мчался к сержанту, «духи» успели уничтожить последние брызги неизвестного кулинарии блюда и приступить к компоту. Рядовой Кабанов, пользуясь суматохой, привычно затолкал в карман пару кусков хлеба. Вакутагин дотопал до сержантского стола и принял строевую стойку.
— Товарища сержант, рядовой Вакутагин! Вызывали?!
Рылеев ехидно развёл руками:
— Нет, ты сам догадался!. Что это?! — Он ткнул пальцем в свою тарелку.
Вакутагин уверенно отрапортовал:
— Картоска с рыбой!.
Сержант с интересом натуралиста поинтересовался:
— Ты пальцем покажи, где картоска, а где рыба? Я чё-то ни хрена не отличу. Ни на вкус, ни на цвет! — Он приподнялся с места и рявкнул: — Мы тебе чё, Вакутагин, геологи?! Ну-ка взял ложку!
— Зацем?
— Взял, я сказал!
Вакутагин послушно схватил ложку и снова замер в строевой стойке.
— Ну-ка давай, подкрепись! — ласково предложил Рылеев, подвигая к нему стою тарелку.
Непризнанный чукотский повар наклонился и с аппетитом слопал добрую половину порции.
Сержант спросил тоном заботливой мамочки:
— Ну что, вкусно?!
— Осень вкусно! — признался Вакутагин с набитым ртом.
Сержанты ещё несколько секунд понаблюдали за интенсивной работой крепких чукотских зубов. Фома почесал затылок и огласил общее мнение:
— Слушай, Рыло… А ведь ему реально вкусно!.