Мешок с хронометрами скатился в воду. Но мы вытащили его в целости и сохранности. Зато кое-какие другие вещи, смытые волной со скалы, пропали. Море вокруг было усеяно нашим имуществом.
Раскачивающийся грота-гик еще усугублял беспорядок на палубе. Мачту пока спасал очень крепкий стоячий такелаж.
На берегу шкипер выбивался из сил, стараясь закрепить конец от топа мачты за большой валун. Покончив с делами на борту, я прыгнул на скалу и поспешил ему на помощь. Раскачивающийся топ мачты вырывал конец из рук всякий раз, как нам почти удавалось закрепить его. Но в тот момент, когда мачта низко наклонилась в нашу сторону, мы успели дважды обернуть трос вокруг скалы. Упершись всем телом, мы держали конец. Трехдюймовый трос лопнул, как веревочка!
Конец «Дирекшн» был близок. Быстро развязав мешок, я достал киноаппарат. Прислушаемся! Даже сквозь шум волн, ветра и дождя я на короткий миг услышал его негромкое стрекотание, похожее на стук сердца. И все случившееся там, у берегов Гренландии, в Караяк-фиорде в одиннадцать утра 15 июля 1929 года, под этот звук обрело немое бессмертие.
ЧАСТЬ II
I
Караяк-фиорд
15 июля 1929
Западная Гренландия, гористая и дикая. Бушует шторм; холодный дождь низвергается водопадом из низких туч. Крепкий ветер превращает в пары потоки, льющиеся со склона горы, и весь видимый мир, земля и море, дымится, как от внутреннего огня.
По неровной, покрытой травяным ковром береговой полосе между морем и горой движутся три человеческие фигуры, единственные живые существа в этой горной пустыне. Они бредут согнувшись, преодолевая встречный ветер.
Взбираются на пригорок и с его гребня смотрят вниз на замкнутую котловину. В ней лежит озеро, круглое, как луна. Берег озера, усыпанный камнями, выделяется чистой светлой полосой рядом с темно-зеленой водой. Люди спускаются к воде и, остановившись на берегу, смотрят на ту сторону, на замыкающую озеро горную стену. Темная скала поднимается отвесно к небу. С высокого края скалы льется водопад. И крепкий ветер, подхватывая низвергающуюся воду на середине пути, рассеивает ее в воздухе, как дым.
Три человека стоят и смотрят: на горы, на дымящийся водопад, на темно-зеленое озеро, поверхность которого серебрится от порывов ветра, на цветы, окаймляющие каменистый берег и разбросанные, как звезды, по склонам. Наконец один из них говорит:
— Правильно, что мы должны расплачиваться за красоту. Стоило совершить путешествие в тысячу миль и пережить все, что мы пережили, чтобы оказаться сейчас здесь, в этом месте. Может быть, мы только для того и жили, чтобы быть сейчас здесь.
II
15 июля. Днем
Предварительно обследовав ближайшие окрестности пустынного берега, мы возвратились к месту крушения и выбрали местечко для устройства временного убежища. Нависшая над берегом скала составила одну сторону палатки, которую мы соорудили из спиннакера. Несмотря на сильно мешавший ветер, мы все-таки ухитрились закрепить парусину на верху скалы, оттянули ее книзу и придавили края камнями. «Пол» был неровен и загроможден валунами. Удобно устроиться невозможно. Но зато мы оказались хорошо защищенными от ветра и дождя. У нас было достаточно места, чтобы сложить свой маленький запас земных благ. Этот драгоценный запас мы начали перетаскивать в убежище. Нам повезло: ветер, продолжавший бушевать, теперь подпирал наши усталые спины, помогая носить намокший груз.
Однако вскоре я занялся приготовлением обеда, так как за весь день мы еще ни разу не ели. Немного погодя мы валялись в оранжевом полусвете в нашем жилище, сооруженном из скалы и парусины, прихлебывали горячий суп из обжигавших губы металлических кружек, грызли шоколад и мокрые сухари. И мне кажется, у каждого из нас подсознательно зашевелились воспоминания детства, воспоминания о домике, устроенном из шалей, наброшенных на стулья, о таинственном освещении под ними, о далекой радости тех дней, когда мы, дети, бедные и свободные, играли в разбойников или потерпевших кораблекрушение. И вот теперь мы оказались здесь, бедные, по-настоящему потерпевшие кораблекрушение. Теплый золотистый свет, проникавший сквозь мокрую парусину, освещал нас и наше имущество, разбросанное кругом, как разбойничья добыча. И если люди бывают когда-нибудь счастливы в сей, так называемой земной юдоли, то мы в тот час испытали это чувство.