Оглянулся на Мишку — тот методично обрабатывал четвёртого, самого здорового. Мишка бил редко, но сокрушительно. Один хороший удар, и его противник осел, как мешок с картошкой.
В итоге мы стояли, тяжело дыша, среди поверженных врагов. Костяшки пальцев саднило, рубашка прилипла к спине. Вокруг — ни души, только серые панельные пятиэтажки молчаливыми свидетелями обступили наш импровизированный ринг. Где-то из окон доносилась «Маяковка» — радиостанция играла что-то советское.
— Ну ты даёшь, Сенька! — восхищённо выдохнул Мишка. — Здоровы ты кулаками отработал!
Я улыбнулся, хотя губа уже начинала опухать — видно, всё-таки зацепили меня.
— Пошли теперь в гастроном, а то мать с ума сойдёт. И это… никому ни слова, понял? А то распереживается ещё.
— Спрашиваешь тоже, — хмыкнул Мишка. — Я могила.
И мы пошли дальше, оставив позади стонущую шпану. В кармане по-прежнему позвякивали монеты — копейки и рубли с профилем Ленина. Мать будет довольна — сахар, макароны «Экстра» и докторскую колбасу куплю, если повезёт достать в гастрономе. А чётки я всё-таки прихватил как трофей на память — это будет моим напоминанием, что нельзя останавливаться на достигнутом. Надо вкалывать до седьмого пота, чтобы чего-то стоить в этом мире развитого социализма. В прежней жизни я упорно шёл к цели — вот и здесь посмотрю, как далеко смогу зайти, если выложусь по полной, как настоящий строитель коммунизма…
Глава 4
На следующий день я проснулся, как обычно, в пять утра. За окном еще сумрак, петухи только-только начали свою перекличку. Деревня просыпается, а я уже на ногах. Натянул старые спортивные штаны, майку с растянутым воротом и выскочил во двор. И снова пробежка — три километра до речки и обратно. А пока бежал, в голове крутились формулы по физике. Сила тяжести, ускорение, законы Ньютона. Всё это я уже когда-то знал… в другой жизни. Странно, вообще, осознавать, что я — сорокапятилетний бывший боксер — теперь заперт в теле семнадцатилетнего деревенского пацана Сеньки. Но ответов мне на это так понимаю здесь никто не даст, а скорее упекут в психбольницу, если начну задавать лишние вопросы.
Добежав же до речки, я сделал разминку. Потом отжимания — сто раз. Подтягивания на суку старого дуба — пять подходов по пятнадцать. Мышцы горели, но я знал, что это необходимо. В военном училище физподготовка — это половина успеха. А я туда обязательно поступлю, снова…
Потом я вернулся домой, на завтрак были — молоко, каша, яйца. А мать смотрела на меня с удивлением.
— Ох, Сенька, и зубришь целыми сутками науки сидишь и еще спортом занимаешься. А отдыхать-то когда?
— Не могу, мам, отдыхать. В военное ведь поступаю не для отдыха и надо быть в форме.
Она опять вздыхает. Не понимает, откуда у меня такое рвение. Ну еще бы — раньше я был обычным деревенским пареньком, а теперь с утра до вечера или бегаю, или над книжками корплю. После завтрака, кстати, снова — учёба. Разложил на столе учебники — алгебра, геометрия, физика, русский язык. Всё это я когда-то знал, так что, думаю все будет в порядке — плюсом Сенькины знания подключу, ведь он только недавно школу десять классов окончил.
Вот и сижу, да решаю задачи по геометрии. Теорема Пифагора, подобие треугольников. Потом физика — электричество, магнетизм. Записываю формулы в тетрадь, решаю примеры. Время летит незаметно в общем. А после обеда — снова тренировка. Во дворе даже соорудил самодельную грушу из мешка с песком. Бью по ней, отрабатывая удары. Прямой левой, правой, боковой, снизу. В прошлой жизни я занимался боксом на профессиональном уровне. И что-то мне подсказывает, что в этой жизни мне эти навыки, ох, как сильно пригодятся.
Тем временем соседский Витька смотрит через забор.
— Сень, ты чего колотишься? В армию готовишься?
— В военное училище, Вить.
— А-а-а… — тянет он без особого интереса. — Пошли лучше на речку, девчонки там.
— Некогда мне, Вить. Может, вечером и то не факт.
Но вечером я, конечно же, снова за книгами. Русский язык, литература. Пушкин, Лермонтов, Толстой… Читаю, делаю выписки, учу стихи наизусть. В голове крутятся строчки из «Евгения Онегина» вперемешку с формулами по физике. Дурдом одним словом!