— Чёрт! — Пашка схватился за голову. — Я же к контрольной вообще не готовился! Семёнов, выручай, разберём задачи?
— Само собой. После ужина садимся.
И вечером мы сгрудились в казарме, разбирая физические задачи. За окном сгустилась тьма, а в коридоре мерно стучали сапоги дежурного сержанта.
— Смотри сюда, Пашка, — я ткнул пальцем в формулу. — Здесь работает закон Джоуля-Ленца. Количество теплоты в проводнике равно квадрату силы тока, умноженному на сопротивление и время.
— Откуда квадрат-то берётся? — Пашка таращился на формулы, как баран на новые ворота.
— Из закона Ома выводится. Мощность — это напряжение на ток. Напряжение — ток на сопротивление. Подставляешь одно в другое — вот тебе и квадрат.
— А-а-а! — Пашка просиял, словно лампочка загорелась. — Дошло! Спасибо, Сенька!
Колька же в это время корпел над учебником РХБЗ, что-то яростно записывая в тетрадь.
— Слушайте, — он оторвался от книги, — а вы в курсе, что противогаз надо надевать за девять секунд? По нормативу на «отлично».
— Да брось ты! — Леха фыркнул. — За девять секунд? Я и за полминуты еле-еле справляюсь.
— Серьёзно говорю. Вот, чёрным по белому — «отлично» — 9 секунд, «хорошо» — 10, «удовлетворительно» — 12.
— Значит, завтра на занятии будем долбить норматив, — решил я. — А сейчас отбой — вставать рано.
Мы убрали учебники, привели в порядок тумбочки и улеглись. За окном завывал ветер, а где-то вдали протяжно гудел товарняк. Я же лежал в темноте и думал о прошедшем дне — о победе в соревнованиях и о завтрашней контрольной. Даже не верится, что это все теперь стало таким важным для меня. Но я имею то, что имею и не намерен уже это терять. Когда умираешь, а потом возвращаешься к жизни, то в голове что-то щелкает. Начинаешь ценить жизнь, что ли…
А еще я понял, что военное училище — это не просто учёба, а настоящая кузница характера. И осознал я это, почему-то, лишь в этой жизни…
Афган
Солнце выжигало каменные ребра Гиндукуша, превращая БТР-70 в адскую печь. Рядовой Кирилл Козлов стер соленый пот и затянулся последней сигаретой из пачки. До довольствия еще семь дней тянуть.
— Козлов, завязывай дымить, — рыкнул старшина Петренко, перехватывая оружие поудобнее. — В горах кислорода кот наплакал, а ты легкие добиваешь.
— Но, товарищ старшина, — Кирилл смахнул пепел. — После вчерашней мясорубки в кишлаке нервы к чертовой матери.
— Нервы? — старшина оскалился. — А Димка вообще глаз не сомкнул, всю ночь на посту торчал как столб.
Дмитрий Макаренко и правда был никакой — глаза красные, как у кролика.
— Да что вы, товарищ старшина… — голос дрожал. — Мать письмо прислала. Урожай нынче богатый, а я здесь…
— Завязывай ныть! — пулеметчик Григорий Захаров дернул пулеметную ленту к ПКМ. — Нам сейчас главное — живыми слинять отсюда.
В этот момент Толик Усевич, как всегда колдовал над рацией, ловил командный пункт.
— Товарищ старшина! — Усевич поднял голову от рации. — Приказ от комбата. Через час — марш-бросок на высоту 3234. Разведка засекла душманов.
— Понял, — Петренко кивнул. — Рахмон!
Рахмон высунулся из люка механика-водителя. Узбекское лицо в машинном масле и пыли.
— Слушаю, товарищ старшина!
— Заводи железо. Через час рвем к тридцать четвертой.
— Есть!
Рахмон нырнул в утробу БТР. Двигатель взревел, как раненый зверь. А Кирилл раздавил окурок подошвой. В груди что-то холодное шевельнулось — звериное чутье, которое за время проведенное в этом аду научилось чуять смерть за версту.
— Товарищ старшина… — голос осип. — Не слишком ли часто нас в горы гонят? Вчера кишлак утюжили, сегодня высоту брать…
Петренко впился в него взглядом.
— Думаешь, большая заварушка намечается?
— Не знаю. Но нутром чую — будет мясо.
Через час же колонна из трех БТР-80 потянулась серпантином горной дороги. Кирилл сидел в десантном отделении, крепко сжимая автомат — он казался единственной опорой. Рядом ерзал Димка, нервно теребя лямки разгрузочного жилета «Афганка».
— Кирилл… — произнес Димка, — а вдруг мы отсюда не выберемся?
— Выберемся, — Козлов посмотрел на товарища. — Обязательно. Твоя Катька дома ждет, забыл?
— Катюха… — лицо Макаренко просветлело. — Клялась ждать до дембеля. Говорит, выйдет за меня замуж, как только вернусь.
А БТР вдруг резко клюнул носом — Рахмон ударил по тормозам так, что всех швырнуло вперед.
— Товарищ старшина! — голос механика-водителя прорезал гул двигателя. — Дорога перекрыта!
Петренко припал к триплексу смотрового прибора, всматриваясь в каменные завалы впереди.