И мы рассмеялись — впервые за много дней. За окном все также выл декабрьский ветер, но в казарме стало тепло и спокойно. Выстояли и на этот раз! Я даже понял главное — жизнь требует гибкости. Нельзя гнуть одну линию во всех ситуациях. Даже во взрослом возрасте важно менять подходы, учиться решать проблемы по-новому. И в ту ночь я уснул с довольной улыбкой. Глубокий сон окутал меня быстро и крепко.
Временем позже
Усталость последних дней вцепилась в тело железными когтями — мышцы расслабились, дыхание выровнялось, и сознание провалилось в бездну чужой памяти… Во сне он стоял у окна просторного дома. Солнечный свет бил прямо в лицо, слепил глаза. А за спиной взорвался звонкий смех.
— Папочка! — Аленка неслась к нему на коротких пухлых ножках, растопырив руки, словно собиралась взлететь. Пять лет, щеки как у хомячка, глаза — точная копия его собственных. Живые и озорные, да беспощадно честные. — Смотри, что я нарисовала!
Сергей опустился на корточки. Теплый комочек счастья врезался в его объятия.
— Покажи, художница.
— Это мы! — крохотный пальчик ткнул в цветные каракули. — Вот ты, вот мама, а вот я! А это наша собачка!
— Какая еще собачка? — Сергей рассмеялся. — Мы не договаривались.
— А я договорилась! — Аленка выпрямилась, серьезная как генерал. — С мамой! Она сказала — подумает.
Из кухни тут же донесся мелодичный голос.
— Сергей, не слушай ее! Никто ничего не обещал!
И Лариса появилась в дверном проеме — ее волосы были небрежно собраны, а легкое платье подчеркивает стройную фигуру. В руках как всегда детектив Агаты Кристи.
— Мама, ну пожалуйста! — Аленка бросилась к ней, цепляясь за платье. — Маленькую собачку! Она будет меня охранять!
— От кого? — Лариса подняла бровь, бросив взгляд на мужа. — От папы, который тебя балует?
Сергей встал, обнял жену за талию.
— Может, стоит подумать? Ребенку нужен друг.
— У нее есть друзья в садике, — Лариса говорила строго, но голос выдавал мягкость. — А собака — это ответственность. Кормить, выгуливать, к ветеринару таскать…
— Я буду кормить! — Аленка подпрыгнула. — И выгуливать! И мыть! И расчесывать!
— Конечно, — Сергей усмехнулся. — Как ты моешь игрушки.
— Я хорошо мою! — дочка надулась. — Правда, мама?
А Лариса опустилась в кресло, усадила Аленку к себе на колени.
— Хорошо. Но сначала научись убирать комнату без напоминаний — целую неделю. Идет?
— Идет! — Аленка взвизгнула от радости и чмокнула маму в щеку.
Сергей же смотрел на них и чувствовал, как сердце разрывается от счастья. Это было его… Его семья, его жизнь, но которой больше не существовало. Он смотрел на них — и сердце наполнялось теплом. Эти вечера, разговоры, объятия…
Но тут картинка словно сломалась, как стекло от удара молотка. Дождь, серое небо, а мокрый асфальт отражал тусклые фонари. Сергей занимался в зале, когда зазвонил телефон.
— Алло?
— Сергей Федорович? — женский голос дрожал, как натянутая струна. — Это из сорок третьего морга. С вашей дочерью… произошел несчастный случай.
И его мир треснул пополам… Белые коридоры пахли смертью и хлоркой. Лариса сидела на скамейке — ее плечи ходили ходуном от рыданий.
— Лара… — Сергей опустился рядом. — Где Аленка?
— Переходила дорогу… — всхлип. — Я держала за руку, но она вырвалась… А потом… Этот… — голос сорвался. — Пьяный урод! Он вылетел…
— Где она?
— Ее больше нет, — Лариса подняла лицо, оно было все мокрое от слез.
И земля словно ушла из-под ног. Он все еще не мог осознать, что находится в морге. Коридор перед глазами завертелся каруселью. А после, как в тумане, похороны и маленький белый гробик. И Лариса в черном, с опухшим лицом и пустыми глазами.
Потом же пустой дом, где было так тихо, что это давило на мозг. Детская с игрушками, которые уже никто не трогал. А Лариса сидела в кресле вся неподвижная под действием успокоительных.
— Лара, поговори со мной, — Сергей умолял. — Мы должны держаться.
— Зачем? — первые слова за неделю. Глаза — два черных провала. — Ради чего держаться?
— Ради нас. Ради любви.
— Какой любви? — мертвый голос. — Любовь умерла вместе с ней.
Но он попытался бороться — сначала психологи, потом поездки для смены обстановки. Но Лариса превратилась в одну равнодушную статую горя. А затем пришел тот день… Сергей вернулся домой — и сразу почувствовал — тишина была неправильной. Он прошел по дому, заглянул в спальню, на кухню.
— Лара?
Дверь детской была приоткрыта и Сергей толкнул ее. Лариса висела на веревке. Лицо синее, глаза закрыты. Опрокинутый стул на полу…