— Что ещё? — Ершов повернулся к нему. В глазах старшины мелькнула тревога.
— Матросы… говорят, в трюме творится что-то странное. Иванов клянётся, что слышал шёпот из-под люка, а радист Смирнов вчера проверял крепления и вернулся белый как мел.
Ершов закрыл глаза — он знал, что это начнётся рано или поздно. Ещё в Гамбурге агент предупреждал его — «Это не просто древности, капитан. Это кое-что большее».
— Собери старшин у меня через десять минут. Только их. Никого лишнего!
Каюта капитана была тесной и душной, словно гроб, только с лампочкой под потолком. За столом собрались пятеро — Ершов, старпом Кузнецов, Александров, инженер Орлов и политрук Дорохов. Лица напряжённые, глаза бегают.
— Скажу прямо, товарищи, — начал Ершов. — То, что мы везём — не просто груз. Заказчик из Москвы заплатил за эти артефакты больше, чем стоит вся наша лодка. И он знает, зачем это делает.
Дорохов поправил очки. Молодой, амбициозный политрук, но не дурак.
— Капитан, а что именно мы везём? В документах только «археологические материалы».
— Саркофаг царя Ахирама и диадема царицы Библоса. Их цена — вне понимания, слишком заоблачная.
Инженер Орлов, широкоплечий и седеющий, хмыкнул.
— И почему такую честь доверили нам? Обычно такие грузы идут дипломатической почтой.
— Потому что эти вещи украли дважды, — Ершов плеснул себе водки из фляжки и выпил залпом. — Сначала из музея в Бейруте. Потом у американского профессора. Хотя вру, ведь нацисты обобрали Стерлинга. И лишь потом, благодаря гибели нацистов и благодаря нашим агентам, груз перешел к нам.
Старпом Кузнецов молчал до этого, но теперь его голос прозвучал резко.
— Капитан, а что с немцами-то случилось? В Гамбурге наши люди шептались про взрыв где-то в Альпах.
Ершов посмотрел на него пристально, будто прикидывал — говорить или промолчать.
— Их нашли в грузовике под Мюнхеном. Все мертвы и тогда груз исчез за ночь.
— Мы не случайно здесь, — продолжил Ершов. — И не случайно именно сейчас. Москва играет ва-банк. А мы пешки на этой доске.
— А если это ловушка? — Дорохов поднял голову.
— Тогда будем умирать красиво, — Ершов ухмыльнулся.
В этот момент лодка содрогнулась от далёкого глухого удара. Где-то в глубине корпуса что-то заскрипело — словно кто-то шевельнулся внутри саркофага.
— Всё по расписанию… — пробормотал Орлов и перекрестился украдкой.
А Ершов взглянул на него с усмешкой.
— Не бойся, инженер. Если Балтика проглотит нас сегодня — история всё равно вспомнит наши имена.
В каюте повисло молчание — напряжённое и острое, как стальной трос на ветру. За переборкой же тихо гудела машина времени — советская подлодка несла через ледяную бездну древнее проклятие и надежду на победу в войне теней. И никто на борту уже не знал, кого они боятся больше — Москвы или того, что прячется в трюме под замками и печатями спецотдела.
Ершов медлил с ответом, будто взвешивал каждое слово на весах собственной совести. В памяти всплывали строки донесения — грузовик разнесён взрывом, водители — обугленные тени, груз исчез без следа, будто растворился в воздухе. А потом — телефонный звонок из Москвы. Голос, который не терпел возражений.
— Капитан Ершов, у нас для вас особое задание.
Он выпрямился, словно сбрасывая с плеч невидимый груз.
— Немцы облажались, — наконец бросил он, глядя прямо в глаза Дорохову. — Значит, это наш шанс.
Дорохов тем временем подался вперёд, локти на столе, взгляд острый, как штык.
— Кто наш заказчик?
— Академик Борис Николаевич Рыбаков. Археолог с мировым именем. Историк старой закалки. Человек с такими связями, что КГБ рядом нервно курит в сторонке. Его коллекция в Москве… Это вам не музей. Это кладбище империй! Только всё неофициально, разумеется.
Орлов провёл ладонью по щетине.
— Рыбаков… Слышал. Про таких говорят, что если надо, то достанет даже то, что никогда не существовало. И спрячет так, что никто не найдёт.
— Потому мы и здесь, — Ершов кивнул. — Академик узнал о краже через своих людей. Его агенты по всей Европе. И когда немцы потеряли груз, он сработал быстрее всех.
— Товарищ капитан… — пальцы Александрова нервно теребили пуговицу. — А если с этим грузом действительно что-то не так? Что если матросы не врут и там внизу… что-то происходит.
— А ты веришь в проклятия, Александров? — Ершов подошёл к иллюминатору.
— Не знаю, товарищ капитан, но я верю своим глазам.
— А я верю приказу, — жёстко отрезал Ершов. — И тем деньгам, что нам обещали. Рыбаков пообещал каждому из нас сумму за молчание — хватит на десять лет жизни без забот.