— Иди за меня посиди на приговоре малой. — предложил Чемоданов.
— Старший скажет пойду. — пожал я плечами.
— У него тут любовь в камере сидит, а ты его на другое дело. — прикалывался Воронин.
— Не, мы его уже вылечили, — возразил Вицин, привлекая внимание, — Он же отчего на воровайку запал?
— Так из-за спермотоксикоза, известное дело, молодое. — ржут в ответ.
— Ну да отчасти это приступ спермотоксикоза, но как говорит моя сестра, а она у меня медик, вы упускаете из виду основное заболевание.
— И что это?
— А основное заболевание, это девственность! — продолжал развлекаться и развлекать всех за мой счет, Вицин.
— Ха-ха-ха!
— И что вылечили? Кто вылечил то?
— Так баба Клава!
— Га-га-га!
— А что за баба Клава? — поинтересовался Валера, хихикающий за компанию, но явно не разбирающийся в местных исторических персонажах.
— Конвой! Конвой я к кому обращаюсь! Конвой, вы глухие? — аж топнула ножкой в туфельке секретарь суда, — Петрова, к Соломину в третий зал!
— Черт, а зачем в третий то, а?
— Через здание все переться, на ту лестницу.
— Так все равно людей уж нет, пустой суд.
— Ладно, дай нам малого Валера? — спросил снова Чемоданов.
— Он не малой, а Замзамыч! — пошутил Валера.
— Гы-гы-гы.
— Ладно, Артаньянов, идешь с ними.
Едва начали читать приговор, Чемоданов свинтил, оставив нас вдвоем с Вороной. Больно надо стоять стоя приговор слушать, если можно вернуться обратно или в коридоре посидеть. Понятно, что не третьим таки, а вместо себя выпросил «молодого», знаем мы все эти «дедушкины» заходы. А что делать? Как ни крути я тут новенький, да и печать бумажек, читай работа с замполитом, друзей мне не добавила. А перед залом стоит шикарное кожанное кресло, в которое бы влезло два меня.
— Таким образом, признать гражданина Петрова — не виновным. Освободить из-под стражи в зале суда.
— Чего? — хлопает глазами Воронин.
Да оправдательный приговор весьма неожиданная штука, сама по себе, но последняя фраза вообще новинка. Суд и прочие участники процесса собирают свои бумаги и вещи и хотят валить.
— Я что-то непонятно сказал, конвой? Вы слышали приговор? — спрашивает судья, подравнивая бумажки постукивая ими о стол.
— Так мы увезем как обычно, там вещи заберет и выйдет.
— Вы меня не слышали? Освободить из-под стражи в зале суда!
— Так это… Так не делается, — покрываясь потом возражает Воронин.
— Я не понимаю. Вы сейчас напрашиваетесь на очень крупные неприятности. Вы сейчас самовольно без всяких на то оснований вопреки решению суда продолжаете незаконно удерживать человека под стражей. У вас есть основания не выпускать этого человека?
— Быстро офицера сюда зови и прочих. — бледный как мел, разевая рот словно не хватает ему воздуха, отправил меня Воронин из зала.
Чемоданов дремал тут же на выходе из кабинета. Развалившись в мягком кресле для посетителей. Кто им только такое кресло поставил, такому место дома, а не в коридоре.
— ЧП соня! Быстро внутрь! — отвесил я ему с удовольствием волшебного пендаля, пользуясь случаем. Ибо не фиг меня в духа превращать.
А сам перепрыгивая через лестничные пролеты разом, рванул к старшим. Теперь уже не моя забота, чуть не подставили блин с этой заменой. Теперь чего бы там не решили я не приделах. Мысленно уже составляю рапорт что да как и почему, а я ни при чем. Да уж залет на залете у этих конвойных, что за жизнь.
Через некоторое время жулика вопреки требованиям уже сильно злого судьи, привели в камеру. Чемоданов про пинок даже видимо и не помнил, был бледный как мел, жутко перепуган.
— У тебя же все шмотки на тюрьме так? — спрашивал «фартового» жулика Воронин.
— Так — соглашался тот.
— Тебя выпустят куда пойдешь?
— За вещами.
— Ну так и поехали с нами тогда.
— Так я и не против, чего жопу морозить. — от улыбки с половиной зубов я аж вздрогнул.
— Вот так что бы судье и сказал! — удовлетворенный результатом вышел от камер Воронин.
— Есть у него второе дело нет? Есть или нет? — трясся Валера. — Чего вы молчите?
— Да не знаем мы, — уныло, признал Воронин, главный косяк.
— Почему?! — возмутился Валера.
— Я сказал проверить в спецчасти своему конвоиру. — голосом полным тоски сказал Воронин.
— А я сказал пошел ты на «юхъ» и это обязанность старшего! — парировал Чемоданов. — Ты и виноват!