Огонь высветил широко раскрытые глаза Маноэли, полные ужаса и покорности. Раздался пронзительный призыв о помощи, индеец споткнулся и рухнул в пылающий ров. Едкий дым скрыл от глаз Алана мучительный конец бедняги, его стоны потонули в трескотне, напоминавшей разрывы пуль - это огонь пожирал все новые отряды насекомых, рвущихся вперед. Все новые и новые канистры бензина выливались в ров, чтобы поддержать пламя, но муравьиной армаде не было конца. Казалось, реку накрыли живым ковром, по которому продвигалось пополнение, бесстрашно бросаясь в огонь.
Бензин был на исходе, положение у людей отчаянное - отступать некуда. Лавина муравьев неумолимо продвигалась к лагерю. А кругом - ни дерева, ни кустика, укрыться негде, впрочем, это все равно было бессмысленно. Огонь во рву догорал, кое-где еще слышалась "стрельба" - это горели муравьи. От едкого смрада перехватывало горло. Казалось, еще мгновение - и наступит конец, людей постигнет участь бедняги Маноэли: от них останутся лишь обглоданные кости.
Но когда погасли последние искры в защитном рву, произошло чудо. Муравьи заняли только ту половину лагеря, где разместился Спенсер. Они сметали на своем пути все, кроме металла. И кроме людей: хотя насекомые двигались от них в каких-нибудь нескольких шагах, они не проявляли к ним ни малейшего интереса. Такое безразличие к людям было настолько поразительным, что парализовало их действия.
Шеренги муравьев по-прежнему штурмовали лагерь. Они заняли выгодную позицию в извилине реки и устремились к лесу, обогнув лагерь с тыла. Живая полоса сомкнулась у самой реки, отсекая тем самым территорию, где люди могли бы укрыться.
3
Ночь была похожа на кошмарный сон, однако участникам экспедиции было не до сновидений: они спешно перетаскивали в палатку Алана вещи из той части лагеря, где еще недавно стояла палатка Спенсера - теперь там все было разгромлено. Кое-как восстановив порядок, люди погрузились в забытье. Иногда кто-нибудь вдруг вскакивал с криком, дрожа как осиновый лист, с широко открытыми глазами, устремленными в непроглядную тьму. Счастье, что к лагерю не подобрались хищники: у них была бы легкая добыча. Но муравьи уничтожили в лесу все живое...
Наступило утро. Земля пробуждалась, сбрасывая с себя белоснежное мягкое покрывало тумана. Сквозь молочную завесу пробивался яркий лучик солнца. У реки с утра прохладно, и люди, дрожа от холода, сгрудились возле палатки Алана. Кругом валялись пустые канистры. Возле берега виднелись две лодки. Третья, которая была привязана к колышку рядом с палаткой Спенсера, исчезла, от нее осталось только углубление в песке.
- Сожрали все дотла, - сказал Спенсер, попыхивая трубкой.
- Мне приходилось наблюдать муравьев, - вздохнул Алан, - но то, что произошло накануне, ни на что не похоже.
- Почище водородной бомбы, - поддакнул Спенсер, - и дешевле.
Индейцы на берегу забрасывали песком скелет - все, что осталось от весельчака Маноэли. Перед глазами Алана как живой возник образ его верного слуги, и спазмы сжали горло. Он заплакал.
- Прекратите, человече, - грубовато сказал Спенсер, - хлебните-ка лучше. Эка вас проняло.
- Ваши "бешеные" денежки дорого обошлись бедняге, - огрызнулся Алан.
- Что и говорить, ему не позавидуешь, но лучше он, чем кто-либо из нас двоих, - Спенсер залпом опрокинул виски и закашлялся.
- Знаете, кто вы такой. Спенсер? - тихо проговорил Алан. - Расчетливое, бездушное животное, не способное на человеческие чувства!
Спенсер побледнел. Рука, которой он держал у рта трубку, застыла, пальцы другой руки сжались в кулак.
- Выбирайте выражения, приятель, - едва сдерживая злобу, процедил он сквозь зубы.
Алан поднялся и повернулся к собеседнику спиной. Они стояли молча. Туман понемногу редел, искрился в лучах пробуждающегося солнца, а вскоре и совсем растаял.
- Вам, дружочек, следовало бы извиниться, - послышался голос за спиной Алана. - Джек Спенсер многое прощает, но не все...
- Пошли вы к черту! - отозвался Алан.
- Тем более, когда дело сделано и можно умыть руки, - весело произнес кто-то сзади.
Оба ученых вздрогнули от неожиданности. Спенсер направил пистолет на звук голоса, но не выстрелил. В сумрачном лесу мелькнула едва заметная тень, и вскоре они уже увидели, как к ним приближается человек. Квадратное загорелое лицо, добродушная улыбка. Лицо улыбалось, а глаза смотрели настороженно и холодно. Шлем, какие обычно носят в тропических странах, придавал толстяку вид заурядного миссионера. Но стекла очков увеличивали глаза, и в их взгляде можно было заметить неприязнь.
- Ну вот что, дружок, опусти-ка пушку, - сказал незнакомец, погрозив Спенсеру толстым пальцем. - Без глупостей.
Глаза сквозь толстые стекла внимательно изучали Спенсера. Толстяк лишь вскользь взглянул на Алана и индейцев, сгрудившихся возле каноэ. Индейцы, застыв от ужаса, смотрели на широкую борозду посреди лагеря, оставленную муравьиной армией, которая к этому времени перебралась на противоположный берег реки. Там сквозь клочья тумана виднелись обглоданные деревья.
- Ребятки постарались на славу, соорудили укрытие на веки веков. На веки веков. - Толстяк бросил взгляд на невысокий холмик и рассмеялся. Голос у него был хриплый, неприятный. - И могилку уже выкопали.
Тем временем к Спенсеру вернулась привычная самоуверенность.
- Что вам надо и откуда вы взялись? - спросил он, грозно крутя пистолетом.
- Что мне здесь надо, что мне здесь надо? Только хорошего, вот что мне надо, - незнакомец снова погрозил Спенсеру пальцем и закашлялся, подавившись смехом. - Значит, он, этот невинный ягненочек, спрашивает, что мне здесь надо... А что вы тут потеряли, а? Вам-то что надо здесь, во владениях бабы-яги?
Толстяк зашелся смехом так, что даже слезы на глазах выступили.
- Прекратите ваши дурацкие шуточки! - не сдержался Спенсер.
Гость поджал мясистые губы, так что они превратились в тоненькую ниточку, глаза его посерьезнели. Он перевел взгляд на Умару и проводников и посмотрел на них так, словно хлыстом стеганул.
- А ну-ка, отвечайте, что здесь делают эти двое белокожих?
Умару с причитаниями припал к земле.
- Я сказал - хватит! - повысил голос незнакомец и неожиданно несколько раз свистнул.
Из мелочно-белого рва вынырнули темные фигуры. Солнце освещало высокие головные уборы из перьев всех цветов радуги, выкрашенные в белые и черные полосы лица и тела. Узкие щелочки глаз зорко следили за малейшим движением чужестранцев. На кучку людей, стоящих перед палаткой, были нацелены десятки длинных стрел.
При виде индейцев, хозяев леса, Алан глубоко вздохнул. Он и прежде не раз слышал доносившийся из глубины глухой и устрашающий звук бубна. Толстяк что-то крикнул, и стрелы с отравленными наконечниками опустились к земле. На лице гостя заиграла улыбка.
- Бросьте свою хлопушку, младенец, - добродушно сказал он, направляясь к Спенсеру. Едва заметное движение руки - и пистолет оказался у него. Кинув его в траву, незнакомец облегченно вздохнул.
- Ну вот, самое трудное позади, - толстяк метнул взгляд на маленький столик перед палаткой Алана, на котором стоял завтрак. - Смотрите-ка, стол для гостей уже накрыт. Можно приступать к трапезе?
Не дожидаясь приглашения, он уселся за стол. Алан схватил бутылку и разлил в стаканы виски.
Незнакомец, зажав стакан в толстой ладони, провозгласил тост:
- За здоровье господ...
- Алан Брэкфорд.
- ...господина Алана Брэкфорда и...
- Джек Спенсер, - пробормотал рыжеволосый.
- И Джека Спенсера. Значит, Спенсер и Брэдфорд, пардон, Брэкфорд. Брэкфорд... - задумчиво произнес он и обратился к Алану: - Простите за любопытство, не родственник ли вы профессору Джеймсу Брэкфорду из Пенсильвании?