Я смотрел, как она уходит, все еще чувствуя ту легкую взбудораженность от ее присутствия, то соблазнительное волнение… и это не прошло, когда я посмотрел на Джестера и сказал, — Пошли, Клыкастый Мальчик.
И это было началом.
Боль, да, ее было много, но казалось, что чем больше времени я проводил на ринге, сталкиваясь лицом к лицу со всем тем, что я когда-либо ненавидел на таком примитивном уровне, боль имела все меньшее и меньшее значение. Что имело значение — это выпустить моего внутреннего монстра, которого я морил голодом почти год.
Я приехал в Морганвилль, чтобы одолевать вампиров.
И Василий, и Глориана предоставляли мне возможность сделать именно это.
И о, Боже, я любил это.
По дороге к «Встрече», Клер написала Шейну — просто короткое сообщение, чтобы сказать, что она любила его. Ответ не пришел сразу, но прожужжал к тому времени, когда она была недалеко от «Встречи».
Сообщение Шейна гласило «Буду дома поздно. Люблю тебя» Она по-прежнему улыбалась и чувствовала себя практически совершенно счастливой, когда она открыла входную дверь кафе и услышала звон колокольчика, объявляющего о ее прибытии. В это время суток, оно было полно студентов, собравшихся вокруг столов, книг и компьютеров. Группы учащихся, в основном.
Она заметила Глориану сразу, потому что она была за традиционным вампирским столиком, в глубокой тени в задней части комнаты… и она была в окружении других вампиров.
Все мужчины. Должно быть, их там было пять или шесть за столом, большее скопление, чем она где-либо видела, кроме Площади Основателя — на вид старые и молодые, все с одинаковым выражением пристального интереса на их лицах. Все смотрели на Глориану, которая удобно устроилась, поджав одну ногу под себя, потягивая что бы то ни было из своей обычной белой кружки, улыбаясь и разговаривая. Она действительно была красива, и, в отличие от множества красивых вампиров, она казалась приятной. Милой, почти. У Клер были все основания думать, что это было не так, потому что Ева ощутила мгновенную неприязнь к ней, но все же.
Было невозможно сопротивляться ее очарованию.
Доказательством служило то, что одним из сидящих за столом парней был Оливер, все еще одетый в длинный фартук с логотипом «Встречи». Он смотрел на Глори с небольшой, потрясенной улыбкой на губах, словно он не мог поверить, что она была здесь, перед ним.
Он огляделся и увидел стоящую там Клер, и улыбка исчезла. Он встал и подошел к ней.
— Что? — спросил он. Теплота, которую он проявлял к Глори, исчезла в мгновение ока.
— Ой, простите, что беспокою вас, но могу я заказать мокко? — Она выигрывала время, потому что, глядя на ситуацию перед ней, Клер честно не могла понять, каким образом ей подобраться достаточно близко, чтобы поговорить с Глорианой, не говоря уже о завоевании ее доверия, или осторожном расспросе ее о Бишопе. Не была ли это работа Оливера, так или иначе?
Но, может быть, Мирнин не доверял Оливеру в ситуации с Глори. Это имело бы какой-то смысл, учитывая, что она видела.
Она поправила наушники. В них всё еще был лишь глухой статический гул, который прослушивал ее. Она предпочла бы слушать свою музыку, но идея оборвать Фрэнка звучала гораздо хуже, чем скука.
Прямо как знак, раздался голос Фрэнка, шепчущий ей при помощи магии технологий. Это было жутко, с экстра-сильной дозой страха. Ей все еще временами снились кошмары о Фрэнке Коллинзе. И она подумала, что он, вероятно, был бы рад узнать это. — Хорошо. Тебе необходимо видеть ее сейчас. Согласно отчетам, она выглядит безобидно, но это не так. У некоторых женщин-вампиров есть, так называемый шарм, и у нее его больше, чем у большинства. Она может заставить кого угодно полюбить ее, в том числе других вампиров.
Клер слегка отвернулась, делая вид, что возиться с рюкзаком.
— Ты меня слышишь?
— Да, через микрофон на твоем телефоне.
— Что насчет Амелии? Она может заставить Амелию симпатизировать ей?
— Видимо нет. У Амелии есть умение, которое вампиры называют принуждением — она может заставить людей делать то, чего она хочет, когда ей это понадобиться. Принуждение каждый раз превосходит шарм.
— Кто-нибудь еще обладает этой способностью к принуждению?
— Оливер, — сказал Фрэнк. — Однако, он не так силен. Но, так или иначе, Оливер — проигранное дело. Он — давний друг Глори, если ты понимаешь, что я имею в виду под словом «друг». Похоже, он уже сдался.
Да, она знала об этом. Она догадалась лишь по виду улыбки на лице Оливера, когда он смотрел на Глориану.