— Просто будь с ней осторожна, — сказал Фрэнк. — Если она попытается зачаровать тебя, боль может сломать тебя — иногда это случается с девушками. С парнями не так, по некоторым причинам — вероятно, потому что она не так хороша в обрабатывании девушек, или к ним иное подключение. Но она, вероятно, не захочет зачаровать тебя, в любом случае. Она по большей части вообще не задумывается о людях, и девушки — безусловно, не ее профиль.
— Подожди минутку. Притормози. Хочешь сказать, что моя предполагаемая сопротивляемость причинит мне боль? Как это поможет? Думаешь, что я хочу страдать?
— Прекрасно. Тогда разбирайся с этим самостоятельно. Наслаждайся поездкой. — И шипение снова вернулось в ее наушники, постоянное и безликое.
В этот момент Оливер нетерпеливо махнул рукой из-за прилавка и с шумом поставил чашку для нее. Ее мокко, по-видимому, хотя она не особо доверяла качеству напитка, только не с тем сердитым взглядом, которым он наградил ее. Ее тактика остановки в значительной степени пошла ко дну, и она не могла придумать ни одной причины пойти туда, чтобы присоединиться к одним лишь переполненным тестостероном с нехваткой пульса поклонникам Глорианы.
И затем Глориана взглянула вверх, когда Оливер опустился обратно в свое кресло, увидела наблюдающую за ней Клер, и улыбнулась. Их глаза встретились.
И Клер обнаружила, что подходит к столу. Она не боялась, и она вообще не думала — она не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала такое умиротворение. Свобода от постоянных размышлений.
Только лишь действие.
— Клер, не так ли? — Сказала Глориана. У нее был низкий, приятный тембр голоса, и яркая улыбка. — Присаживайся, пожалуйста. О, Жюль, пожалуйста, не мог бы ты принести еще один стул? Я не хочу оставлять малышку Клер стоять! Так грубо.
Оливер больше не хмурился, но также и не улыбался — когда он посмотрел на Клер, у него было совершенно нейтральное выражение. Другой вампир — Жюль, по-видимому, хотя Клер его не знала — принес ей стул, и она села, зажатая между двумя незнакомцами, которые почти наверняка были бы склонны осушить ее при других обстоятельствах.
А она не ощутила даже толчок беспокойства.
Я была зачарована. Эта мысль пришла откуда-то из глубины моего сознания, словно шепот сомнения, но он не был достаточно сильным, чтобы иметь какое-либо значение. Не когда Глориана улыбалась ей, а эти огромные голубые глаза были такими теплыми и приветливыми.
— Я столько слышала о тебе, — сказала она. — Многие хорошо отзывались о тебе. Даже присутствующий здесь мой старый брюзга Оливер. — Она засмеялась и положила свою руку поверх руки Оливера в жесте, который был нежен и в то же время, немного покровительствен — как хозяин гладит собаку. Он бросил на нее быстрый взгляд, и запоздало улыбнулся. — Итак, расскажи мне, Клер, что ты думаешь о Морганвилле?
В обычных условиях, она была бы осторожна в своих высказываниях, но здесь, под теплым сиянием глаз Глори, она просто… расплылась. — Я нравятся люди, которых я здесь встретила, — сказала она. — Но я ненавижу, как здесь всё устроено. Я ненавижу, как здесь обращаются с людьми. Я ненавижу, что считается нормой причинить нам боль. Это должно измениться.
Глориана приподняла одну бровь.
— Я думала, что это уже произошло, — сказала она. — Амелия так говорит мне. Не охотиться без разрешения, и то только в ограниченных зонах. Это все совершенно утомительно, но я понимаю потребность в сохранении, конечно. Или ты хочешь сказать, что мы никогда не должны охотиться?
— Да, — сказала Клер. — Никогда. — Из-за стола послышался низкий рык. И ей по-прежнему не было страшно.
— Никогда, — повторила она. — Вы получаете кровь от налогов. Вы не должны делать это с нами. Нет никаких причин.
Глори улыбнулась. Это была теплая, обаятельная улыбка, вроде тех, что предлагает тебе чувствовать себя ее частью. — Конечно, мы должны это делать, — сказала она. — Спроси любого, кто работает с хищниками — подавить инстинкт охоты очень, очень сложно, и некоторым животным это так и не удается сделать. Необходимо предоставить контролируемую отдушину, или неизбежно кто-то одичает. Это будет гораздо хуже. Разве ты не согласна?
— Нет, — сказала Клер. — Если кто-то нарушает правила, тогда он преступник. И вы должны рассматривать его как любого другого преступника.
— Ты такая забавная, малышка, — сказала Глори, и рассмеялась в доказательство этого. — Ты друг Майкла, не так ли? Один из тех, кто живет в его доме?
— Да.
— И другого мальчика зовут…?