Внутри шевельнулось раздражение, но я подавил его. Ситуацию нужно было брать под контроль:
— Идём к нему. Надо проверить состояние.
Дорога к полю петляла между деревьями. Женька всю дорогу молчал, только изредка вздыхал. Минут через десять мы нашли Ваню под старым дубом — он сидел, обхватив колени руками, весь в ссадинах и синяках.
— Будешь дальше нюни распускать или пойдём разбираться? — в моём голосе прозвучала сталь.
В его глазах на миг вспыхнул огонёк, но тут же погас.
— Отвали! — процедил он сквозь зубы, пытаясь сохранить остатки гордости.
— Как скажешь. — я намеренно добавил в голос иронии.
Ваня резко развернулся, в глазах плескалась ярость:
— Достал ты со своими нравоучениями! Тебе легко говорить — ты любого уложишь! — он яростно жестикулировал. — Я хотел просто доказать себе, что могу постоять за себя.
— Похвальное желание. Только где ты был, когда я предлагал тренироваться? Играл в свои игрушки? И где теперь эта игрушка?
Мои слова попали в цель.
— Да пошёл ты! — он отвернулся, пряча обиду.
— Пойдём, Жень. Покажешь, где эти умники. — я приобнял Женьку за плечи.
— Миш, может слишком жёстко? — в его голосе звучало искреннее беспокойство за друга.
— Жизнь бьёт жёстче. — отрезал я.
Вскоре мы нашли обидчиков. Они топтались на утоптанной площадке, неуклюже пытаясь раскрутить трофейный волчок. Плеть в их неумелых руках только путалась, вызывая глухое раздражение на их лицах. Я смерил их оценивающим взглядом, мыслено просчитывая варианты развития событий.
— Думаю, хватит развлекаться. Верните волчок, и разойдёмся мирно. — произнёс я намеренно спокойным тоном, от которого у любого здравомыслящего человека должны были зазвенеть тревожные колокольчики.
Гриша и Сява замерли, обменявшись растерянными взглядами. Моя вежливость явно выбила их из колеи — они привыкли к крикам и угрозам, а не к спокойным предложениям.
Гриша, сын Антона-мясника, был точной копией отца в миниатюре. Широкие плечи, намечающееся брюшко и самодовольная ухмылка, будто приклеенная к круглому лицу. Глядя на него, я понимал, что гены взяли своё — такой же задира и хулиган, как батя.
Рядом с ним, словно тень, маячил Сява — щуплый прихвостень с вечно бегающими глазками. Сын Гаврилы-конюха, он с детства привык прибиваться к сильным, чтобы хоть как-то выживать. Сейчас он нервно переминался с ноги на ногу, явно чувствуя, что ситуация выходит из-под контроля.
— Гринь, это же сын Саныча! — зашептал Сява, дёргая приятеля за рукав. — Нам точно влетит!
На лице Грини расплылась хитрая ухмылка. Он вытянул руку с волчком, словно делая одолжение:
— Конечно, Сява, нам это ни к чему. А то ещё скажут, что мы мелюзгу обижаем.
Я смотрел на эту показушную щедрость с холодным презрением. Сделав несколько уверенных шагов вперёд, я протянул руку к волчку. Но Гриня, видимо решив, что я слишком спокойный для того, чтобы быть опасным, резко дёрнул игрушку на себя, пытаясь втянуть меня в нелепую борьбу.
Время словно замедлилось. Годы тренировок сработали на автомате — корпус развернулся, вес перенёсся на переднюю ногу, и моя рука, всё ещё державшая волчок, превратилась в таран. Удар пришёлся точно в нос.
Гриня рухнул на землю, как подкошенный. Несколько секунд стояла звенящая тишина, а потом...
— А-а-а! — он схватился за лицо, между пальцев засочилась кровь. — Ты мне нос сломал!
— А на что ты рассчитывал? — в моём голосе звучало искреннее любопытство.
Сява застыл соляным столбом, Женька побледнел, а Гриня продолжал выть, размазывая кровь по лицу:
— Я же не хотел драться!
Я не сдержал смешка:
— А что ты хотел сделать таким жестом? — мой взгляд стал жёстким, — Это же твоя заслуга. — я указал на помятый вид Жени.
Гриня только всхлипывал, явно неготовый к такому повороту событий.
— Миш, — Женькин голос дрожал, — что теперь будет? Даже если не пожалуется, у него же лицо разбито...
Я потрепал его за светлые волосы успокаивая:
— Не дрейфь. Это моих рук дело, мне и отвечать, — я направился к сидящему на земле Грине. — Давай посмотрим, что тут у нас…
Глава 4
Сява решительно шагнул вперёд, расправив худенькие плечи. В его глазах читалась смесь страха и отчаянной храбрости.
— Эй, ты чего задумал? — он встал между нами, выставив дрожащие руки, словно щит.