Особист пододвинул стул, и уселся напротив. Смотря профессору прямо в глаза, он задал вопрос:
- Скажите пожалуйста, с какой целью в такой поздний час на особо охраняемый объект приехали ваши коллеги?
- Для того, чтобы забрать у меня личные дела «термитов».
- А сколько именно личных дел?
- Пять.
- Почему они у вас а не в «Абвере»?
- Потому что, так решил Клаус. У него был какой-то личный принцип по этому поводу. Он хотел передать документы в отдел кадров, только после успешного прохождения фарватера миссии. Сдать документы сразу я ему говорил несколько раз, хотел даже сам, но у меня не было никаких полномочий сдавать дела. У меня в этой операции была чисто техническая роль — я подготовил физическое состояние диверсантов с помощью препарата, разработанного в «Северном когте». Остальная работа была на Клаусе и проходила в полевом лагере. Личными картами бойцов я пользовался всегда — записывая туда все показатели. Это больше медицинские карты, чем личные дела.
- Клаус, интересным малым был, - заметил особист. - Могу с ваших слов сделать вывод что успешный фарватер операции пройден?
Артур растерялся на секунду, но быстро нашелся:
- Да, поэтому он готов был забрать документы. Понимаете, это был такой неординарный, импульсивный человек с кучей выговоров, но в тоже время очень нужный «Абверу». Клаус сам решил приехать сегодня и в такое время.
- Да он был импульсивным воякой. Что они вам передали?
- Отчеты о физическом состоянии «термитов». Мне необходимо знать как работает препарат. В сообщениях диверсанты отчитываются о своем состоянии — это предписано изначально.
Шпан потёр подбородок, посмотрел на фотографию дочки Артура.
- У вас милая дочка.
- Иногда, не милая, а вредная, - улыбнулся профессор.
- Как и все дети, - устало произнёс особист. - Давайте мне личные дела «термитов».
Забрав папки, Йенс встал с места.
- Спокойной ночи, герр профессор! - выходя из кабинета, бросил через плечо особист.
- Всего доброго!
Ночь только началась, но сколько всего уже произошло. Артур, распаковал очередную пачку сигарет и вышел на балкон. Покурив, направился к генералу.
Мейер понимал, что сейчас появится отличная возможность, попытаться развязать язык Отенбергу.
Артур хотел одного: добраться до сердцевины «Тарантула» и растоптать все к чертям.
Глава 3.Пароль термита
«Что же ты натворил Ивашка? Ах ты, карасик мой, Ивашка...Ивашка...»
В голове, как разваренная перловка, расползался мягкий голос покойной бабушки. Стеблов открыл глаза - «волчий сон» взбодрил и дал сил. Можно было бы к этому получасу прибавить ещё минут пятнадцать, слушая мягкое бабушкино бухтение, но была вероятность вырубиться как песчаный суслик — жесткий, изнуряющий режим держал его биоритмы в кулаке и расслабляться нельзя ни в коем случае — организм мог взять свое и отключиться в мгновение.
Позади более пятидесяти километров по горам, сопкам и дремучей тайге Манчжурии. Ориентировка на условные знаки и постоянная сверка с картой.
Стеблов не очень любил дикую природу — все его прошлые задания проходили в городских условиях. Иван знал и понимал как действовать в лесу, но все эти походы его никогда не привлекали. Служба это одно, но личное отношение к лесу было отрицательным. Он не вырос в деревне, ему не нравились рыбалка с охотой; он не выходил с пионерами в походы и никогда не тянулся к природе. Он был городским человеком - сыном сотрудника наркомата внешней торговли и учительницы немецкого языка. В юности ему нравилось заниматься спортом, стрельбой, учить немецкий, английский и мечтать о службе в госбезопасности. Ему нравился город и он не хотел что-то менять в своих предпочтениях. И ему не нужны были лавры спецов, обученных вести партизанскую войну в условиях дикой природы. Бывалый следопыт этот отрезок пути преодолел бы намного быстрее. Невзирая на свой опыт и основную базу знаний, почерпнутую у белорусских партизан и гольдских следопытов, капитан себе не врал.
Как бы то ни было, но тайга и сопки в этой миссии играли ключевые роли.
Снова заухала недовольная сова. Настырный ветер пытаясь прорваться через стену кедровника принес запах свежей травы.