Иван отметил, что дышать стало немного тяжелее, но в тоже время режим комфортный — вентиляция молотила во всю мощь.
Закрыв воспалённые от бессонницы глаза, Иван готовился к дальнейшим трудностям, держа в памяти схему лаборатории.
Чертёж был в голове и для сверки в кармане. «Аскарис» - это два тора, связанных между собой лестницами и лифтом. Алгоритм действий, Иван прокручивал постоянно, стараясь ни о чем больше не думать. Все эти непонятные моменты из речи Артура, он отфильтровал уже давно и вошел в привычный режим. Впереди его ждало выполнение основных пунктов миссии.
Всё это нацистское барахло находящееся рядом с ним, он ненавидел со всей пролетарской ненавистью. В этих пустых и хладнокровных мордах с мертвыми глазами, теплилось безумство и фанатичное поклонение фюреру.
На опухшей физиономии Клоса, Иван ничего не увидел, кроме похмельного синдрома, забитости и следов продолжительной депрессии, с которой эсэсовец жил последние дни, а может и годы. Инженер Джокем, хитрый умник себе на уме — разведчик понял что этот персонаж с ним чем-то схож. Чувствовалось, что он то же имеет автономный сценарий как и он. Остальные эсэсовцы для него уже были «расходным материалом». Половина приготовила аптечки, чтобы не забыть принять метамфетамины — наркоманы и убийцы, способные только на первый раунд. Из всех этих ублюдков, он выхватил огнеметчика, который постоянно храбрился то и дело поправляя лямки баллонов с горючим. Этот говнюк горел, и не раз: его руки и шея были изуродованы глубокими каналами затянувшихся ожогов. В голове Ивана вспыхнула ярость: может это существо с такой же улыбкой сжигало советских людей.
Спуск прекратился неожиданно. Громыхнув, лифт тряхнуло. Огнеметчик открыл решетку.
Первыми вышли Джокем с автоматчиком, освещающим путь фонариком.
- Выходим на площадку и ни на шаг от лифта! Стоим на месте! - скомандовал Клос.
Резко вспыхнул свет, осветив бетонные стены, две металлические двери и длинный коридор с жирными черными кабелями.
Стеблов глубоко вздохнул, жадно набирая в лёгкие воздух. Справа стоящий нацист уловил как на его мужественном лице нервно заиграли желваки, начали сжиматься в кулаки узловатые пальцы. Немцу хотелось пообщаться с ним. Спросить откуда он родом и что прошёл, но громыхающий шум работающей вентиляции не давал ему на это никаких надежд.
Нацисты вошли в коридор. Клос уверенно вёл группу к лестнице.
- Нам надо спуститься вниз. Лифт отменяется, шахта завалена.
Иван обернулся, ища взглядом техника.
Джокем вскоре вышел на площадку и присоединился к отряду.
Красноармеец тихо выматерился.
Подойдя к выходу из коридора, Клос подошёл к стене. Бросив взгляд на бойницу с торчащим дулом эм-гэ, он присосался к фляге. Пулемёт был направлен прямо в проход.
Эсэсовцы смотрели на лестницу, ведущую к бетонной площадке с ящиками. С этого пролета продолжался спуск.
Клос понимал что надо еще раз проинструктировать группу, но вживаться в роль сурового командира ему не хотелось. Он их предупредил, что готовиться надо к самому худшему. Плюнув на всё, он снова достал фляжку и приложился к холодному горлышку. Шнапс придал энергии. Следующий уже более долгий глоток вернул ему уверенность и смелость.
- Не буду повторяться, я надеюсь около меня не сопливые дети: все мы знаем что от нас требуется. Документы и камень, - смотря в пол проговорил доктор. - Один останется у лифта.
Нацисты смотрели на доктора, нервно сжимая оружие.
- Скоро мы спустимся в ад и скорее всего погибнем к херам, - усмехнулась запьяневшая фашистская тварь. - Мы приговорены! Все покойники! Покойники.
Огнемётчик встряхнул его.
- Герр-доктор, возьмите себя в руки!
- Ты, даже не представляешь что нас ждет, - засмеялся Клос.
«Тряпка нацистская! - произнес мысленно Стеблов. - Сука, трусливая!»
Красноармеец понимал, что в этих катакомбах ему надо будет подключить весь свой морально-волевой резерв. Инструктаж Артура, весь этот арсенал, паника Клоса — всё говорило о том, что впереди серьёзная опасность. Ничего со слов Мейера, с чем и с кем ему придется иметь дело, он так и не понял. Разум отказывался принимать все эти истории о том, что «Северный коготь» — это иной мир и нацисты шагнули за грань. Стеблов знал одно — он на задании; Родина в огне; вокруг враги.