Хотелось покурить и долбануть бормотухи. Только ради этого, Лихой хотел обратно стать человеком.
Подходя к воротам он зашел на минное поле. Громыхнуло, правая нога черными брызгами разлетелась в стороны. На стенах зажглись прожекторы, взвизгнули с треском турели.
Завалившись на брюхо, он почувствовал как два последовательных взрыва оторвали от его болотного тела тину, водоросли и ветки. Татарин не чувствовал боли — лишь какую-то мокроту и влагу.
В памяти вдруг сверкнул один случай из далекой юности. Тогда при каких-то веселых обстоятельствах ему пришлось на голое тело накинуть мокрый, пропитанный потом и влагой овчинный тулуп.
Стараясь не шевелиться он замер. За те десять секунд, нога и ямы на корпусе восстановились полностью. Тело дополнилось одуванчиками, полынью и осокой.
Со стороны ворот загромыхало. Молотили турели и высунувшиеся из амбразур стволы. Пули густым роем врывались в его рыхлое туловище. В стороне разлетались свежие одуванчики, куски мха, змеи, черви, ягоды брусники и пауки. Татарин понял, что просто расплескивается и растекается по мокрой траве. Стрелки взяли паузу, когда поняли что в освещенной прожекторами зоне никого не осталось.
Они ошиблись — там валялась простреленная и отяжелевшая от пуль ещё на полтора килограмма башка. Лихой спал и видел сны.
Голова тем временем размякла и отползла от кучки пуль в виде белой массы в сторону. Эта субстанция напоминала выбродившее до кондиции дрожжевое тесто, которое лучше всего получается у бабушки.
Круги прожекторов начали рыскать по минному полю, тропинке, чахлым сосенкам и кустам. Удостоверившись что нарушитель ликвидирован, на разведку пошли три бойца. Прожекторы освещали радиус в зоне их видимости. Они шли к тому месту где несколько минут назад расстреляли татарина. Ничего кроме пуль и заляпанной илом травы и овсяницы они не увидели.
Гайфулин стоял на тропинке с баулами и разорванными телами своих убийц. Для прожекторов эта южная часть была «слепой зоной».
Поплевавшись и выматерившись, разведчики обернулись и ступили на тропинку. Включили фонари и первым делом высветили баул и разорванные тела. Немного оцепенев бойцы услышали грузные шаги. Вскинув автоматы они открыли прицельный огонь по надвигающейся массе, раскидавшей их в стороны.
До ворот он бежал, дав турелям и автоматчика повеселиться уже у самого входа. Несколько секунд и снова брызги и мокрое пятно.
Оператор усилил на камерах резкость и увеличил бетонную площадку у ворот в несколько раз. Черное пятно, капли и потеки, какая-то каша, куски и непонятные ломти просочились под ворота.
Лужа прекратила свое движение под ногами стоящих полукругом бойцов на обороне ворот.
Сознание татарина парило над лужей и ошметками, в полуметре. Бойцы расступились, взяв на прицелы лужу. Подкатил бтр, мобильные огневые точки. По всей территории «трёх толстяков» вопила серена.
Лихой уже немного разобрался со своим новым телом и мог им управлять. Хотел снова собраться, найти усатого и порвать его на куски, но навалившаяся вдруг тяжесть давила на него со всех сторон.
Лихой понял, что он просто устал.
Покинув территории толстяков тем же способом которым на неё просочился. Он утонул в траве минного поля и лишь когда преодолел его в агрегатном состоянии каши и жижи собрался заново в огромного болотного монстра у моста с бульоном. Подойдя к первой турели, он сорвал пластину со схемой прохода и кинул её в яму с прожорливой массой.
Сделав глубокий вдох, он не почувствовал как воздух наполняет два пакета из альвеол и плевры. По затянутым илом внутренностям прошелся сквозняк, после чего началась какая-то тревожная активность в его болотном биоме.
Тяжело и устало, Гайфулин шел прочь от зоны «толстяков». От мокрой земли и травы он брал силу и мощь. Кочки приклеивались к его пяткам и поглощались его закисленной массой, создавая внутри гумус, перегной и торф.