Я не принадлежал к числу таких счастливцев. Среди более сотни пассажиров судна я не знал ни одной души — ни мужчины, ни женщины: к счастью или к несчастью, но и меня никто не знал. При таких обстоятельствах мое появление в дамском салоне считалось бы нарушением приличий; поэтому я уселся в общем салоне и принялся наблюдать моих спутников.
Это была очень смешанная публика. Тут собрались богатые торговцы, банкиры, биржевые маклеры и комиссионеры из Нового Орлеана с женами и дочерьми, каждое лето уезжавшие на север, чтобы укрыться от желтой лихорадки и отдаться более приятной эпидемии — жизни на модном курорте. Были и владельцы хлопковых и кукурузных плантаций, расположенных выше по течению реки, возвращавшиеся домой, и мелкие торговцы из северных городов, и плотогоны. В холщовых штанах и красных фланелевых рубахах они сплавляли плоты за две тысячи миль вниз по течению и теперь возвращались обратно, разодетые в новенькие костюмы из черного сукна и белоснежные рубашки. Какими щеголями вернутся они домой, к истокам Солт-Ривер, Камберленда, Ликинга или Майами! Были здесь и креолы, старые виноторговцы из французского квартала, со своими семьями; костюмы их отличались живописностью: пышные жабо, собранные у пояса панталоны, светлые прюнелевые башмаки и массивные драгоценности.
Попадались тут и расфранченные приказчики, которым разрешили покинуть Новый Орлеан на жаркие месяцы, и еще более богато одетые молодые люди, в костюмах из тончайшего сукна, в белоснежных рубашках с кружевными жабо, особенно крупными брильянтами на запонках и толстыми перстнями на пальцах. Это были так называемые «охотники». Они собрались вокруг стола в курительной комнате; один из них вытащил уже из кармана новенькую колоду карт, выдававшую их истинную профессию.
Среди них я заметил и того детину, который так развязно предлагал мне держать пари. Он несколько раз прошел мимо меня, бросая в мою сторону взгляды, которые никак нельзя было назвать дружелюбными.
Наш знакомец управляющий тоже сидел здесь. Не думайте, что должность дворецкого или управляющего лишала его права находиться в салоне первого класса. На американских пароходах нет салона второго класса. Миссисипи — это далекий запад, и тут не знают такого разделения.
Надсмотрщики с плантаций обычно люди грубые, этого требует их профессия. Однако этот француз был явным исключением. Он казался очень почтенным старым господином. Мне нравилась его внешность, и я чувствовал к нему симпатию, хотя он, видимо, не разделял моих чувств.
Кто-то из присутствующих пожаловался на москитов и попросил открыть дверь в дамский салон. Несколько человек — и дамы и мужчины — поддержали эту просьбу. Это ответственное дело доверялось лишь стюарду. Обратились к нему. Просьба была обоснованна, а потому ее следовало удовлетворить, и вскоре двери в «рай» раскрылись. Легкий сквозной ветерок подул вдоль длинного салона от носа к корме судна; не прошло и пяти минут, как в нем не осталось ни одного москита, кроме тех, что укрылись от сквозняка в каютах. Для пассажиров это было большим облегчением.
Стеклянную дверь разрешили держать открытой, что было приятно для всех, но особенно для кучки расфранченных приказчиков, которые могли теперь беспрепятственно осматривать внутренность «гарема». Многие из них, как я заметил, воспользовались этой возможностью; они не глазели туда открыто, так как это сочли бы дерзостыо, но искоса посматривали в святилище или, делая вид, будто читают, бросали туда взгляд поверх книги, или ходили взад и вперед по салону и, приближаясь к запретной границе, как бы невзначай заглядывали внутрь. У некоторых там, видимо, были знакомые, однако не такие близкие, чтобы это давало им право войти; другие были не прочь завязать знакомство, если представится случай. Я перехватил несколько выразительных взглядов, а иногда и ответных улыбок, свидетельствующих о взаимном понимании. Часто нежная мысль передается без слов. Язык порой приносит нам горькое разочарование. Не раз бывал я свидетелем того, как он разрушал совсем уже созревший молчаливый договор двух любящих сердец.
Меня забавляла эта безмолвная пантомима, и я сидел несколько минут, наблюдая ее. Поддавшись общему любопытству, я и сам время от времени невольно заглядывал в дамский салон. Я вообще люблю наблюдать. Все новое интересует меня, а эта жизнь в салоне американского парохода была мне совершенно незнакома и казалась очень занятной. Мне хотелось ближе познакомиться с ней. Быть может, меня интересовало и еще кое-что: я надеялся снова увидеть молодую креолку Эжени Безансон.