ДЖИН. Она стала очень эксцентричной…
РЭДЖ. Не, нет. Она была такой всегда. Просто сейчас ее стало немного больше.
ДЖИН. Она сказала мне нечто, что показалось мне странным. Карачи. Что это?
РЭДЖ. Да, она стала думать, что все люди только что откуда-то вернулись. Нам надо быть настороже. Мы не хотим, чтобы ее выселили отсюда. Они это так и делают, сама увидишь, если кто-нибудь становиться неуправляемым.
УИЛФ появляется из музыкальной комнаты.
УИЛФ. Вот вы где. Вас ищет Сисси. Я ей сказал, что вы, скорее всего, здесь.
РЭДЖ. Нам она сказала, что ищет тебя.
УИЛФ. Да? Она была чрезвычайно возбуждена. Наверное, Хобби слишком уж обнажился перед ней. Если нет, то может она, наконец, купила свой билет в Карачи.
Рэджи улыбается.
У вас с Джин перемирие?
РЭДЖ. Не совсем перемирие. Просто маленькая передышка. Переговоры продолжаются.
Маленькая пауза.
УИЛФ. Напомните мне. Как долго вы были женаты?
Никто не отвечает. И появляется СИССИ.
СИССИ. Вот вы где, а я уже подумала, что вы все меня избегаете. У меня было для вас что-то очень важное. Но, что? Что же? (вспоминает) Какое-то предложение, по-моему.
УИЛФ. Нобби предложил тебе выйти замуж.
СИССИ. (в своих мыслях) Нет, не думаю, что это. Я помню, как я наблюдала за ним, и кто-то подошел и говорил со мной. Но кто? Одетый в шифон…
УИЛФ. В шифон? Это, конечно же, был Седрик.
СИССИ. Да, конечно, это был Седрик! Но что он сказал?
УИЛФ. «Вон отсюда, Сисси. Нобби мой.»
СИССИ. Нет, нет, что-то другое. Вылетело из головы… Ты помнишь Седрика Ливингстона, не так ли, Джин? Не такой красивый, как ты, но гораздо более женственный…
ДЖИН. Смутно…
УИЛФ. Контр — тенор. Или, точнее, кастрат. Ему за девяносто, председатель нашего комитета и настоящий руководитель. Ему бы быть паханом в тюрьме. Здесь он просто тормоз.
РЭДЖИ. Твои шуточки поросли мхом, приятель.
УИЛФ. А для чего тогда новые постояльцы, если не рассказывать им старых шуток.
ДЖИН. Пожалуйста, не называй меня постояльцем.
СИССИ. Вот что! Комитет. Седрик его председатель. Правда, он не любит, когда об этом говорят…
УИЛФ. Потому, что он никогда себя ни в чем не смеет обнаружить. Он говорил, что не хотел, чтобы его родители узнали о его ориентации. Я заметил, что они ведь уже умерли. И он ответил «Да, но тем не менее».
РЭДЖИ. Он медиум. Он верит, что люди не умирают, а просто уходят в соседнюю комнату.
ДЖИН. Можете передать ему, что я смотрела в соседней комнате и там никого не нет.
СИССИ. Но, что, что же он хотел? У меня это было минуту назад. Да! Да, да вспомнила, вот. Это так волнительно. Он хочет, чтобы мы спели наш квартет из Риголетто. На юбилейном концерте 10 октября.
Маленькая пауза.
ДЖИН. Ужасно глупая затея.
СИССИ. Но это же большая честь, Джин.
ДЖИН. Большая честь? Мы четверо, престарелых инвалидов, поем квартет из Риголетто, это — безумие.
СИССИ. Но мы обязаны что-нибудь исполнить на этом вечере.
ДЖИН. Почему?
СИССИ. Потому что так, вот почему. Каждый что-нибудь готовит. И наш квартет из Риголетто был довольно известен. Я слушала его этим утром. Мы там были очень хороши. Поэтому нас и переиздали.
ДЖИН. Если бы так.
Джин смеется, ее смех все больше и больше напоминает истерику. Спустя момент, ее смех смолкает. Пауза. Она смотрит в пространство. Уилф что-то напевает невнятно. Сисси глядит то на одного, то на другого.
СИССИ. Что мне сказать Седрику?
УИЛФ. Скажи, что шифон следует одевать только на ночь.
СИССИ. Нет, нет о праздничном концерте.
Джин внезапно встает и, прихрамывая, выходит. После ее ухода:
УИЛФ. Она была на грани срыва. Еще немного и ее хватил бы удар.
СИССИ. Джин? Никогда не поверю. И вообще, квартет, по-моему, идея хорошая.
УИЛФ. Но не для троих, не так ли?
СИССИ. Мы должны постараться и убедить ее. На наших собраниях мы же все время друг друга в чем-нибудь убеждаем…