УИЛФ. Рэджи, Рэджи, НЖС, НЖС.
Он улыбается, тихо напевает. Джин продолжает всхлипывать. Рэдж протягивает ей безупречно чистый носовой платок. Она утирает слезы, хочет вытереть нос, но останавливается, когда чувствует запах от платка.
ДЖИН. Тот же одеколон. 4-7-11. Не знала, что ты по-прежнему его покупаешь. Боже, это возвращает меня в прошлое. Это возвращает меня к тебе, Рэджи. Запахи для меня — тоже, что для Магдалена для Пруста.
СИССИ. (тихо, Уилфу) Что это за Магдалена?
Уилф пожимает плечами.
ДЖИН. Запахи и музыка, конечно.
Джин возвращает платок Рэджи. Они улыбаются друг другу. Уилф замечает это.
УИЛФ Сисси, я вижу, что Нобби отправляется в цветник. Он снял свою рубашку…
СИССИ (Притворно равнодушно). Где?.. Что-то не видно….
УИЛФ. Он скрылся за деревом.
Уилф беззвучно хмыкает. Сисси быстро уходит. Уилф торжествует.
УИЛФ (ухмыляется). Пойду посмотрю, не пришел ли последний номер журнала «Эротика».
Уходит. Пауза.
РЭДЖ. Я даже не помню, когда ты плакала.
ДЖИН. Мама меня учила, никогда не показывать людям свои переживания. Рэджи, нам надо кое о чем договориться.
РЭДЖ. Твоя мать умела скрывать свои чувства. Ей это было легко. У нее их. Когда я впервые встретил ее, то думал, что она никогда не улыбается, потому, что у нее плохие зубы. Но я ошибался. Она показала их за обедом. Они были блестящие и даже то, что ты оставила меня. Верно, она умерла уже?
ДЖИН. Да. Десять лет назад. Нет, одиннадцать. И не говори о ней плохо. Пожалуйста.
РЭДЖ. Я любил твоего отца. Когда он услышал, что ты оставила меня, он позвонил и сказал: «Извини, старина, но поблагодари бога, я женат на ее матери… Его уже тоже нет, наверное».
ДЖИН. Да. Он умер раньше мамы. (Маленькая пауза) Они так мною гордились. Ни дня не проходит, чтобы я о них не думала. Твои родители мне тоже нравились. Но они не приняли меня.
РЭДЖ. Не приняли.
Пауза.
Джин. Мама тоже закончила в доме для престарелых. Я клялась, что это никогда не случиться со мной, и вот я здесь. Рэджи, мы оба должны жить здесь. Что мы можем сделать?
РЭДЖ. Как говориться, сделаем, что можем. Что же еще?
ДЖИН. Прости меня, что я причинила тебе боль. Не сердись. Мы были слишком разные. Я заучивала эту фразу целую неделю.
РЭДЖ. Ты это уже говорила. Ты повторяешься.
ДЖИН. Я? О, Боже. Останови меня, если я буду делать это снова. (Маленькая пауза) Но, все-таки, это правда.
РЭДЖ. Что за правда?
ДЖИН. Что я очень, очень сожалею, что ранила тебя так глубоко. Меня ужасно мучает совесть. Но я была молодой и горячей. И я была так потрясена. То, что я сделала — непростительно…
РЭДЖ. Остановись, остановись, Джин остановись немедленно. Я не хочу говорить об этом, я не хочу вспоминать. Когда Сисси объявила о том, что ты здесь я среагировал очень резко, даже более резко, чем, когда увидел тебя. Глубина моих чувств к тебе была для меня неожиданно. Но уже я справился с собой. Я слишком стар, чтобы переживать заново старую историю. Я не хочу волноваться. Это слишком меня утомляет. Ты здесь. Я здесь. Ловушка. Добавить нечего.
Молчание.
ДЖИН. Я знала, что наш брак принесет несчастье в тот момент, когда отец ввел меня в храм.
РЭДЖИ. Неужели?
ДЖИН. Да. Когда я увидела священника. У него были впалые щеки и глубокие круги под глазами. Он был похож на призрак онаниста. Это был дурной знак.
Рэджи улыбается, опять через силу.
Бедный Рэджи.
РЭДЖ (взрываясь). Не произноси это больше никогда.
Пауза.
ДЖИН. И вот, мы оба старые.
РЭДЖ. Да, теперь мы старики.
Пауза.
ДЖИН. Как ты проводишь здесь время?
РЭДЖ. Я слушаю музыку. Я читаю. Наслаждаюсь общением с друзьями. Я их люблю. Я не хочу попасть в сумасшедший дом, поэтому я не смотрю телевизор. Я пишу свою автобиографию. Если я хочу утомить себя, то я думаю об искусстве. Если я хочу замучить себя, то я думаю о жизни. Но искусство- это моя единственная забота, его смысл, его значение, его способность учить, увлекать, воздействовать и воспитывать… (Он внезапно останавливается, бросает взгляд на кого-то в саду; Становиться злым, шипит) Сука!