- Как, разве вы не знаете? - притворно изумился старик. - Я обыкновенный вшивый интеллигент без имени, вот я кто. Вы сами определили меня таким образом, разве нет?
- Ну, ладно тебе, ну, зачем так...
- И со мной даже на "ты" можно разговаривать, словно мы однокашники или закадычные друзья.
Я хотел ответить, но промолчал: называть на "вы" бродягу, даже того, перед которым милиция ходит на цыпочках, всё же было выше моих сил.
- Хорошо, не буду больше вас интриговать, - усмехнулся бомж, стряхивая крошки со своего пальто. - Мне просто очень повезло в жизни: всё это из-за квартиры.
- Из-за квартиры?! -- я так и подскочил на скамеечке и во все глаза уставился на старика. Он что, серьёзно или просто решил подшутить надо мной? Хотя откуда ему знать о моей размолвке с женой... И милиционеры эти...
- Вот именно, из-за квартиры. А вас это удивляет?
Бомж был серьёзен, как биржевик на торгах.
- Ещё бы, - неопределённо ответил я.
- У меня прекрасная квартира на Крещатике. Второй этаж, евроремонт. И эту квартиру я сдаю одному очень большому человеку в аренду под офис за полторы тысячи долларов в месяц. На нормальное питание хватает.
Старик принялся готовить второй бутерброд. При виде того, какой толстый слой икры он намазывает на хлеб, я невольно сглотнул слюну.
- Ладно, но почему этот... гм-гм-м-м... большой человек платит вам такую сумасшедшую аренду да ещё опекает вас, а не прикажет пристукнуть? Сделать так, чтоб вы исчезли - это же проще простого, - вполне резонно заметил я.
- Прежде всего, мы давно знакомы. Когда-то вообще друзьями были.
- Ну, дружба дружбой... - начал я недоверчиво.
- Да, вы до некоторой степени правы, - согласился бомж, наполняя водкой стакан. - Но у нас много общих знакомых. А зачем ему руки об друга марать, когда все поймут, кто меня убрал?
Бомж пожал плечами, пробормотал: "Между первой и второй перерывчик небольшой", - и снова выпил.
- Вы уверены, что поймут?
- Конечно! Ведь ясно же, кто больше всех выиграет от операции по моему устранению. И потом, в любом деле есть не только командиры, но и исполнители, в одиночку такие дела не делаются. А если так, не исключено, что грязная история выплывет наружу - вот и готов компромат, которым тут же воспользуются в своих интересах другие. А так всё чисто и красиво, да и наконец, совесть у него чиста.
- Ах, совесть! Тоже мне... - я не удержался и презрительно фыркнул.
- И совесть тоже, - настойчиво повторил бродяга. - Арендатору несложно отдавать своему бывшему другу по полторы тысячи в месяц и быть в душе спокойным. И нам обоим хорошо: и ему, и мне. У него чистые руки и незапятнанная совесть, а я могу на эти деньги достаточно неплохо жить. Хотя не поев со мной из одного котла, по моему скромному виду этого не скажешь, не правда ли?
- Да уж, тебе бы не помешал наружный евроремонт... - я поперхнулся и через силу наконец-то выдавил из себя сакраментальное: - То есть, вам.
Бомж приветствовал моё исправление энергичным кивком и вполне добродушно заметил:
- Только мне никакой евроремонт ни к чему. У нас, знаете ли, новоявленные наши мастера обожают сделать его так, что на второй день обои отслаиваются, на третий - паркет на дыбы встаёт, а через неделю потолок валится. Наводить косметическую красоту на гнилую основу - это, знаете ли, лицемерие, которое затем дороже обходится.
- Да вы настоящий философ, честное слово!
- Уверяю вас, молодой человек, уж где-где, а на улице философов предостаточно. Атмосфера к этому располагает, знаете ли.
- Почему же вы в таком случае не пойдёте работать в Институт философии? - спросил я с едва скрытой насмешкой.
- Зачем возвращаться туда, откуда ушёл?
- То есть...
- Я, знаете ли, доктор философских наук, бывший членкор, мне это сделать довольно легко.
Бомж отложил в сторону недоеденный бутерброд, поднёс поближе к глазам бутылку и прищурившись и шевеля губами, принялся разбирать надписи на этикетке.
- Вы серьёзно?
- Вполне.
- Тогда почему...
- Как говорили древние, дважды войти в одну реку невозможно. Я даже не пытаюсь и вам не советую.
Несмотря на отвращение, я пододвинулся поближе к странному бродяге, утверждавшему, что он доктор философских наук, и присмотрелся к нему повнимательнее. Врёт он, что ли? Хотя почему нет... Не такой уж этот бомж старый, если его отмыть, побрить и приодеть - очень даже может быть!
- Что, не верится? - спросил бомж не без иронии. - Документы показать?
- Нет, что вы, не надо, - при упоминании о документах мне сразу сделалось неудобно. - Просто я не понимаю...
- Диоген жил в старой бочке, но это не мешало ему быть одним из величайших мыслителей человечества, каковым он остаётся и по сей день. Кстати, свою кандидатскую я защищал именно по философии Диогена. А вы что думаете по поводу его взглядов?
- Да, конечно, Диоген - это величина и всё такое прочее, - поспешил согласиться я, - но имея квартиру в центре Киева... кучу денег за аренду... Нет, не понимаю.
- Эх, молодой человек, зачем мне деньги и дом, когда там нет её!..
Он налил третий стакан и быстро выпил, не закусывая.
- Кого нет?
- Моей дорогой Неллочки.
- То есть...
- Моей любимой.
И опять я не понял, говорит старик правду или издевается надо мной. А бомж грустно вздохнул, запрокинул голову к ночному небу и медленно заговорил:
- Что было, то было. Был и я молодым, подающим надежды аспирантом. В те времена было не принято обращать внимание на неустроенность быта. Неприлично как-то, знаете ли. Есть койка в общежитии - и ладно. Главное - работать, работать и работать! Вроде бы в работе заключается высший смысл жизни...
Бомж в сердцах сплюнул, энергично растёт плевок ногой и продолжил:
- Извините, но я не могу без волнения вспоминать своё прошлое. Но тем не менее, даже такой трудоголик-карьерист, каким был я, повстречал однажды ту единственную девушку, с которой хочется прожить всю оставшуюся жизнь. Такое умопомрачение случается со многими мужчинами, случилось и со мной. После того, как я защитил кандидатскую, мы поженились и переехали в семейное общежитие - она не была киевлянкой, как и я, училась в институте лёгкой промышленности. Но я защитился, и вскоре мне выделили квартиру.
- Эту самую, на Крещатике? - быстро спросил я.
- Нет, другую, в Академгородке. Но это как раз стало началом всего. Знаете, молодой человек, когда смотришь на то, как живут другие, вас постепенно начинает охватывать зависть. У того зарплата выше, у другого жена красавица, у третьего - должность престижнее, у четвёртого - машина, у пятого - дача. То да сё. Всегда есть чему завидовать. Некоторые из-за этого становятся подлецами, начинают делать гадости тем, кому завидуют. Но не все. Другие, более сильные характером - работают над собой или своей жизнью, чтобы улучшить своё состояние. Наравне с защитой докторской диссертации и продвижением по служебной лестнице, у нас с Неллочкой появилась ещё одна мечта - добиться хорошей квартиры в престижном районе. Вроде бы ничего предосудительного, правда?
- Конечно, нет, - согласился я.
- Вот и я так думаю, - кивнул бомж, досуха высасывая содержимое бутылки. - Тем более, что я не опустился до уровня мелкого завистника, но и не поднялся до крупного пакостника. Я предпочёл положиться на собственные силы, хотя ситуация казалась безнадёжной. Единственным выходом был обмен, но скажите пожалуйста, кто бы согласился поменять жилплощадь в центре Киева на приличную квартиру в Академгородке?! Нам предлагали или обмен с огромной доплатой, или убогие однокомнатные коморки где-нибудь под самой крышей. Вести речь о доплате с нашими доходами было просто смешно. Идти в мансарду даже в центре города не хотела ни Неллочка, ни я. Пустой номер!
Бомж на всякий случай заглянул в бутылку, аккуратно поставил её возле чугунной ножки скамьи и добавил:
- Номер, говорю я вам, пустой, как эта бутылка. Кстати, будет приработок товарищам по улице.
- Но как же вы вышли из тупика? - спросил я.
- Через развод, - хмыкнул бомж.
- То есть...
- Мы с Неллочкой решили развестись. Фиктивно, разумеется, а не по-настоящему.
- Ну и...
- Ну, и разменять нашу квартиру на две однокомнатные, но с более выгодным расположением. А потом бы мы вновь сошлись и поменяли эти однокомнатные снова на двухкомнатную, но уже в центре. Вот такая любопытная рекомбинация, этакое пластунское переползание с окраины в престижный район. Что вы на это скажете?