Да что за черт! Проклятый возраст…
– Мальчишка, – протянула она насмешливо, откровенно любуясь моими пылающими ушами.
– Ну да, не девчонка, – подтвердил я торопливо. – Нормальная реакция. Согласись, было бы гораздо хуже, если бы я краснел, исподтишка любуясь товарищем по парте.
Софья опустила глаза и чему-то улыбнулась. На обращенной ко мне щеке проявилась милая ямочка.
Заглянула в чайник:
– Есть водичка, не надо идти. Ладно, давай чай с тортиком пить, а супчик мой пусть настаивается на завтра. Или даже на послезавтра.
Софья попыталась разрезать столовым ножом бечеву на коробке.
– А нормальный нож в доме есть? – отодвинул я ее вбок. – Этим только головы мухам отпиливать…
Она побренчала чем-то в ящике стола, а потом извлекла на свет божий проржавевшую по краю железяку, наполовину обмотанную потертой темно-синей изолентой.
Я закатил глаза и с безнадежностью в голосе уточнил:
– Бруска точильного, конечно, нет? – А потом вернул должок за «мальчишку», снисходительно протянув: – У, женщина.
Справились в итоге. Я накромсал, иначе это не назовешь, торт, Софья заварила в литровой банке крепкого чая, и мы бодро стартовали.
Первый кусок закончили ноздря в ноздрю, но на втором Софья решительно вырвалась вперед: я уже неторопливо ковырял чайной ложкой в жирном шоколадном креме, а она продолжала перемалывать безе с настойчивостью оголодавшей саранчи. Дальше я и вовсе паснул, осоловело откинувшись на спинку. Она же приступила к третьей порции, но тут завод кончился и у нее: смотреть на торт с вожделением во взоре еще могла, но есть – уже нет.
Я, расслабившись от сытости, беззастенчиво разглядывал девушку и делал то, чего обычно старался избегать: думал о себе.
Кто, в сущности, я есть? Что за странное создание из меня получилось: и не подросток с опытом взрослого, и не взрослый в теле подростка? Откуда это сочетание несочетаемого?
Неукротимость желаний, что заставляет делать глупость за глупостью и получать от этого болезненно-сладкую радость, – да вот хоть прямо сейчас. И рядом с этим вроде бы взрослое стремление взять на себя ответственность за кого-то еще, прикрыть, приписать за собой – не за красивые глаза и не в надежде на тварное тепло, а просто так, для себя, для души…
Странная, однако, получилась из меня химера. «Его превосходительство зовет ее своей, и даже покровительство оказывает ей», – выстучал я пальцами мелодию из водевиля.
Софья тем временем доклевывала крошки безе со дна коробки.
– Как семечки, – призналась, смущенно улыбнувшись. – Не могу остановиться.
Наконец она отложила ложку. Оперлась локтями на стол, сложив кисти перед ртом, и чуть подалась вперед. Взгляд стал игриво-снисходительным:
– Ну расскажи, что принес в дневнике за четверть? Что по поведению? Девочек в классе не обижаешь?
– Об оценках, значит, хочешь поговорить, – сладко улыбнулся я в ответ.
Софья тревожно заерзала на стуле, что-то учуяв в моем тоне. Я выдержал паузу и продолжил:
– Давай расскажи тогда, почему не даешь больным указание аспирин молоком запивать.
Она открыла рот, собираясь что-то сказать… И закрыла. Потупилась и потянулась долить чая в наполовину полный еще стакан.
Я тихо порадовался. Умение вовремя промолчать дается лучшей половине человечества настолько плохо, что редкие исключения из этого правила заслуживают особо бережного отношения, наподобие существ, внесенных в Красную книгу.
– И мне добавь, – закрыл я тему и еще раз покрутил головой, вглядываясь уже в детали.
Со шкафа, что отгораживал кровать от двери, на нас свысока поглядывал видавший виды рыжий чемодан с округлыми латунными уголками-накладками. Из-за него высовывались рукояти бамбуковых лыжных палок с потертыми лямками. На открытой сушилке на подоконнике – посуда вразнобой. Среди нескольких алюминиевых ложек и вилок откровенно столовского вида выделялся своим добротным блеском штопор. Стопка разномастных книг рядком.
Я пригляделся к названиям на корешках и поперхнулся.
– Ох, боже мой… – схватился за голову. – Какой же я идиот!
– Есть такое, – согласилась Софья степенно. – А как догадался-то?
Я обескураженно потер лоб кулаком. Сколько сил брошено не на то, сколько времени протекло зазря между пальцами… А ведь мог бы и сам сообразить, без подсказки!
– Ты стенографию изучаешь? – спросил у девушки.
– Что? – Она явно не ожидала этого вопроса. – Ну да, ходила на курсы.
– Сложно? – спросил я, чтобы что-то сказать. Какая на самом деле мне разница, сложно или нет? Для меня – нет.