Он повернулся ко мне:
– Давайте, Андрей, дерзайте. Мой учитель часто повторял: «Батенька, жизнь слишком коротка, нужно спешить». Так что вы все делаете правильно. Удачи вам, терпения и характера. – Давид Вартанович посмотрел куда-то сквозь меня и со вкусом сказал: – Вечность… Эх, что вы, молодежь, можете в этом понимать…
Я провожал уходящего старика взглядом и думал, что зря, ох зря я только что качнул информационный пакет про профессора Тер-Аванесяна. Вот зачем, зачем мне было знать, что через полтора года его сердце не выдержит?
Повернулся к женщине и, через силу улыбнувшись, представился:
– Соколов. Андрей Соколов.
Понедельник 3 октября 1977 года, день
Москва, площадь Дзержинского
– Нет, ничего нового. – Напоминающий добродушного бегемотика криминалист огорченно покачал головой. – Чернила и бумага стандартные, почерк тот же. По микромаркировке – конверт куплен в центре города, в Дзержинском районе. Микромаркировка тетрадных листов дала тот же результат. Пыльцы нет, так и не сезон. Перхоти заметно меньше, так опять же – тепло еще, шапки не носим… В общем, дополнительных зацепок не появилось.
Жора огорченно вздохнул, поднимаясь со стула:
– Жаль, Лазарь Соломонович, очень жаль… Ну что ж, будем цедить сетями воду дальше, до посинения, пока не зацепим.
Бегемотик погрыз дужку очков и, чуть поколебавшись, добавил:
– Мысль у меня тут, Жора, появилась. Если операция важная и долгосрочная и вы ожидаете появления новых писем, то можно попробовать нестандартный вариант…
Минцев скользнул на стул обратно и с укоризной заметил:
– Как вы могли, Лазарь Соломонович, даже на минуту представить себе, что я могу заниматься не важной работой? Шо я, поц какой? – И, посерьезнев, уточнил: – Очень важная, очень, поверьте. И, полагаю, письма еще будут.
– Тогда смотрите, Жора… По конвертам, как мы поняли, в данном случае точно район не определить, ни по микромаркировке, ни по местам вбрасывания. Но и покупают их часто на ходу, в случайном месте. А вот баночку чернил, заметьте, обычно берут недалеко от дома, правильно? Вот вспомните, где вы обычно покупаете чернила?
– Хм… – Жора наморщил лоб, припоминая. – А ведь верно, я всегда в канцелярке возле дома беру.
– Вот! – Палец-сарделька возделся к небу. – А почему?
Минцев задумался, потом неуверенно предположил:
– Э-э-э… Чтобы уменьшить вероятность того, что чернила случайно разольются в портфеле?
– В точку! Именно! Флакончик не герметичен, и если потрясти, то пара капель может вытечь при неплотно закрытой крышке. А это неприятно. И заметьте, молодой человек, впрок чернила обычно не запасают. Сколько вы берете за раз? Один флакон? Два?
– Один, Лазарь Соломонович, один, – кивнул Жора.
– Вот! Почерк там высоковыработанный, а это значит, что пишет человек регулярно и в немалых объемах. Так что скорее всего за квартал флакон уходит. – Криминалист победно поглядел на Минцева поверх очков и выложил: – Я тут вспомнил байку – мой учитель рассказывал. Якобы в тридцать четвертом году на семнадцатом съезде партии каждому делегату в чернильницу на его месте были налиты чернила с индивидуальным составом присадок. А после голосования по результатам экспертизы бюллетеней выявили тех, кто проголосовал против Сталина. Смотрите, Жора, а что, если попробовать сделать такие специальные партии чернил для Ленинграда и, заменив ими обычные, реализовывать в привязке к строго определенным кустам продаж, а?
Минцев, просекший идею в зародыше, восхищенно цокнул языком:
– Конгениально, Лазарь Соломонович! Определенно – конгениально! А над составом наш отдел технического обеспечения поколдует, им такое задание на один зуб.
– Да. И вот что еще важно при такой методике – подтверждение. Смотрите, как только появится первое письмо с мечеными чернилами, надо сразу заменить все партии на новые, с ранее не использовавшимися вариантами рецептур. И если потом придет письмо, написанное уже одним из этих новых вариантов, а купят его все в том же кусте торговли, то можно считать, что мы нашли район проживания или работы интересанта.
– Золотой вы наш! Да, Лазарь Соломонович! – соловьем разлился Жора. – Все, с меня кус сала, того, помните, что на майские у вас хорошо пошло?
– Молодой человек, – огорченно всплеснул руками бегемотик. – Какое сало? Да что вы такое говорите!
– Ах да, да… – Жора дурашливо постучал себя по лбу. – Совсем же ж забыл! Да, точно, вы ж тогда назвали его белой рыбой! Такая отваренная моей бабушкой в луковой шелухе и фаршированная чесночком, угу. Из морозилки. Мы ее еще такими тоненькими стружечками резали и на черный хлеб. И под водочку…