– Да я понимаю, Владлен Николаевич, все понимаю… Но как обидно! Могли разом все проблемы решить. – Минцев еще чуть погоревал и кивнул в сторону лежащей на столе сводки наблюдений. – Словесный портрет какой сотрудница дала?
Начальник ленинградской контрразведки молча протянул машинописный лист. Жора жадно заскользил взглядом по строчкам:
«Пол мужской, рост средний, 168–172 см, нормального телосложения. Верхняя часть лица закрыта шапкой, нижняя – шарфом, из-за этого и из-за условий освещенности цвет глаз и волос установить не представилось возможным. Разрез глаз европейского типа. Особых примет на доступной для наблюдения части лица нет. Возраст может быть определен в диапазоне от тринадцати до двадцати лет».
– Еще что-нибудь интересное удалось отметить?
Блеер мазнул взглядом по лежащему перед ним заполненному бланку:
– Ничего выдающегося, но кое-что все-таки есть… Стиль одежды не выделяется из окружения. Куртка синтетическая, темно-синяя, спереди пояс фиксируется нетипично, на двух кольцах. Вот рисунок… Надо будет проверить – вероятно, импорт. Шарф буровато-красный, мохеровый. Вообще одет неброско, но прилично.
– Ботиночки плохо видно… Лупа есть? – Минцев получил в руки инструмент и внимательно изучил снимки еще раз. – Не флотские ли, часом, Владлен Николаевич?
– Эх, слушатели, итить его мать… – Лицо контрразведчика страдальчески перекосилось. – Пытали их уже. Не обратили внимание. Балбесы…
– Моторика?
– По пантомимике – уверенный в себе молодой человек. Скорее студент младших курсов, чем школьник. Вряд ли техникум и точно не ПТУ. Подход-отход и вбрасывание производил не суетясь. Проехался по катушке метров шесть – толчок мощный, координация хорошая, движения уверенные. Возможно, спортсмен. Признаков наличия специальной подготовки у объекта не выявлено. Вот, собственно, и все. Правда, надо учесть, что наблюдение было коротким, не более тридцати секунд. В порядке обсуждения… Я бы при этом окончательно девушек со счета не сбрасывал. У активных физкультурниц походка бывает вполне себе мужской. И вот еще. – Блеер ткнул пальцем в сторону снимков. – Посмотрите седьмой. Корешок у книги видите?
Жора торопливо навел лупу на фотографию и прищурился, пытаясь разобрать расплывчатые буквы:
– Манн Ю. Поэ…
– Так точно, – преувеличенно браво согласился генерал и подтолкнул к Жоре книгу, до того лежащую у него на углу стола. – Манн, «Поэтика Гоголя». Куплена, вероятно, в книжном напротив. Литературоведение. Так что не техникум и не ПТУ. И маловероятно, что школа, разве что олимпиадник какой по литературе.
– А вот филология – это хорошо. – Последнее слово Жора аж напел по слогам неожиданно глубоким баритоном и, потирая ладони, уточнил: – Что продавщица в отделе книжного интересного поведала?
– А… – безнадежно махнул рукой генерал.
– Понятно. – Жорино настроение, резко скаканувшее вверх после предъявления книги, это не испортило. – Понятно.
Он повернулся к окну и задумался, глядя вдаль.
– Ну? – уточнил зашедший ему за спину генерал. – Видно?
– А? – Чуть дернувшись, Минцев вышел из задумчивости. – Что видно?
– Ну слышали эту нашу ленинградскую присказку, почему этот дом называется «Большим»?
Жора улыбнулся и посмотрел на расстилающуюся вдали широкую панораму города уже осмысленным взглядом:
– Нет, не видно Колымы отсюда. Врут. – Он отвернулся от окна и подвел итог: – Что ж, Владлен Николаевич, поклевка есть. Завтра порадую Юрия Владимировича продвижением дела. Теперь главное – не насторожить объект. Он нам непуганым нужен.
Пятница 25 ноября 1977 года, вечер
Ленинград, Измайловский проспект
– А ну не вертись! – хотел прикрикнуть я строго, но не смог, сфальшивил.
Оно и немудрено, смех рвался из меня, как шампанское из встряхнутой в порядке дружеской шутки бутылки. В итоге я то ли всхлипнул прямо на последнем слове, то ли всхрапнул, аки жеребец, а потом и вовсе в открытую заржал. Яська даже бровью не повела, ей было не до того. Я с безнадежностью махнул рукой и упал в кресло, любуясь.
Невозможно было спокойно смотреть на эту умору: куда дели обычно спокойную, уравновешенную и как будто чуть-чуть не от мира сего Ясю? Перед зеркалом в серванте изворачивалась самая обычная восторженная девчонка. Мой подарок разом снес все ее самообладание, и теперь она разглядывала себя то передом, то боком, то расправляла плечи и вскидывала голову, иными словами – любовалась.
Комизм ситуации придавало то, что Яся довольствовалась небольшим, размером с мяч, отражением – остальное зеркало было прикрыто расставленным на полках хрусталем, поэтому ей приходилось дополнительно то чуть приседать, то вставать на цыпочки. Судя по сосредоточенно сведенным бровям, Яська синтезировала увиденное в целостное трехмерное изображение и уже была в одном-двух шагах от успеха.