— Правильно понимаешь политику партии, молодец. Тут ведь как всё устроено: кто болеет за «Спартак», у того стоит не так. А кто болеет за «Динамо», у того стоит не прямо!
— А кто болеет за «Зенит»?
— Народная мудрость гласит, — Димон торжественно поднял палец к небу, — кто болеет за Зенит, у того всегда стоит!
— А еще? — заулыбался я.
— ещё девчата хором вот такое кричат: «Хочу ребёнка от Казаченка! Хочу второго — от Желудкова! Хочу третьего — от Клементьева!»
— Здорово… А матерные есть? — я заинтересовался всерьез.
— Мы что, идиоты? — обижается Димон и, зябко передернув плечами, добавляет на пол тона тише, — да нам мужики на трибунах за матерные кричалки вмиг головы пооткручивают… Там всё серьёзно, козлов тут же учат.
Тут мой взгляд остановился на незнакомом значке на лацкане Димона. Серп и молот, а под ними надпись… Я не поверил своим глазам и перечитал, потом ещё раз… Потом согнулся в пароксизмах хохота.
— Ты чего? — осторожно спросил Димон, — эй, Дюха, ты чего?
— «Голубой патруль»… — простонал я, размазывая слезы, — держите меня…
— Ну да, а что? Я пол лета в «Голубом патруле» провёл, с парнями из местного клуба «Юный натуралист».
Меня согнуло ещё раз. Димон с опаской смотрел на меня и на всякий случай отошёл на шажок.
— Извини… — выдавил я из себя, вытирая выступившие слезы, — всё нормально. К счастью, этот юмор здесь никто не поймет…
— А в чем юмор-то? — заинтересовался Димон.
— Западный сленг… Непереводимая игра слов. Хорошо было?
— Конечно, здоровски, — с воодушевлением откликнулся Дима, — мы даже одного настоящего браконьера выследили, его инспекторы рыбоохраны с поличным взяли — сети в нерестовой зоне закидывал. Почти неделю по утрам и вечерам выслеживали. После этого значком и наградили.
— Завидую…
Димон ушел, а я припомнил историю падения «Спартака» в первую лигу и реформу команды, проведенную по инициативе одного её страстного болельщика — Константина Устиновича Черненко. Он лично вытаскивал из астраханского «Волгаря» Рината Дасаева, призванного в ЦСКА Вагиза Хидиятулина, выдёргивал из МВД Бубнова, гражданскому Бескову присвоили полковника. Подкрепили и материально: в качестве шефа команды закрепили сказочно богатый «Аэрофлот», влили немерено денег в Тарасовку. Кстати, Брежнев тоже фанат «Спартака», правда, хоккейного. Ну и ладно, пусть тащат свинок из первой лиги. Чем сильней чемпионат, тем интереснее болельщикам.
С моста через Обводный начал сползать одновагонный трамвайчик. Я прищурился, высматривая цвета стекол в верхних углах кабины вагоновожатого — если слева синий, а справа красный, то это мой, одиннадцатый. Вагончик пробежал универсам «Стрела», и стало видно — мой.
Три копейки нырнули в прорезь плексигласа и разлеглись на чёрной ленте транспортира — «вот, глядите все, он заплатил». Сидящая у окна бабуля благосклонно кивнула, и я открутил билет. Несчастливый, увы. «Но это ещё ни о чем не говорит» — постарался убедить себя, — «всё будет хорошо».
А тут, на северной стороне Гостинки, неожиданно людно. Я начал неторопливо просачиваться сквозь на первый взгляд хаотично разбросанные группки людей, прислушиваясь к негромким разговорам.
— … тудей у шайбы чухню с баса отбомбил, наченчил пух и тапки, — чуть возбуждённо рассказывает цыганистого вида мужичонка, хищно поблескивая по сторонам глазами. — Уже сбросил Гришке на хазе, по гланды хеппи.
— … настоящая фирмА, вранглер из Америки! — представительный фарцовщик, упакованный в тёмно-синий костюм и белую сорочку с галстуком в полоску, уверенным голосом впаривает лоху из провинции колом стоящий самострок. — Клепки, лейбл, двойная строчка. Вместе с пакетом за двести двадцать отдам.
— Кен, бумагу отченчижь? — ага, а это валютообменные операции… Я скосил взгляд, запоминая действующих лиц, вдруг пригодятся.
— … а деньги в этот конвертик положите, я специальную отметку на нём поставлю, что вы от меня. С конвертом в синюю секцию зайдете, я скажу, где вход… — похоже, ломщики работают. Останавливаюсь, боковым зрением наблюдая за шоу. Точно, пока растерянный «купец» оглядывался, кто его подтолкнул в спину, конверт заменен. Ловки, чертяги…
— … зря сомневайтесь, смотрите, сейчас спичку о шовчик потру…
Поднимаюсь на второй этаж и выхожу на галерею Перинной линии. Здесь народу поменьше, в основном — любители винила. Подхожу к перилам и любуюсь взлетающей в синее небо башней Думы, одновременно продолжая впитывать густую атмосферу торга.